ПЕЧАТАЕТСЯ
ПО ПОСТАНОВЛЕНИЮ
ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА
КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ
СОВЕТСКОГО СОЮЗА
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
ИНСТИТУТ МАРКСИЗМА-ЛЕНИНИЗМА ПРИ ЦК КПСС
К. МАРКС
и
Ф. ЭНГЕЛЬС
СОЧИНЕНИЯ
Издание второе
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Москва 1962
К. МАРКС
и
Ф. ЭНГЕЛЬС
ТОМ
27
V
ПРЕДИСЛОВИЕ
К ТОМАМ ПИСЕМ К. МАРКСА и Ф. ЭНГЕЛЬСА Двадцать седьмым томом Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса открывается серия томов, содержание которых составляет переписка между основоположниками марксизма, а также их письма к разным лицам.
Характеризуя общие черты международного рабочего движения эпохи домонополистического капитализма, к которой относится переписка между Марксом и Энгельсом, В. И. Ленин указывал, что это была «эпоха выделения рабочего класса из буржуазной демократии, эпоха возникновения самостоятельного рабочего движения, эпоха определения основ пролетарской тактики и политики» (В. И. Ленин. Соч., 4 изд., т. 19, стр. 502). Письма основоположников научного коммунизма с замечательной полнотой отражают важнейшие вехи истории формирования и развития марксизма и международного рабочего движения. Они наглядно иллюстрируют отличительные черты марксизма - его творческий характер, соединение революционной теории с революционной политикой, неразрывную связь научного коммунизма с практикой классовой борьбы пролетариата.
Составляя существенную часть литературного наследия основоположников марксизма, их письма дают яркое представление о теоретической и практической деятельности Маркса и Энгельса как учителей и вождей международного пролетариата. Письма показывают их многолетнюю борьбу за создание массовой революционной партии рабочего класса, за выработку правильной тактики международного рабочего движения, учитывающей как общие закономерности революционной
ПРЕДИСЛОВИЕ К ТОМАМ ПИСЕМ К. МАРКСА и Ф. ЭНГЕЛЬСА VI
классовой борьбы пролетариата, так и особенности этой борьбы на разных исторических этапах и в разных странах. Отличительной чертой писем основоположников научного коммунизма является острая, принципиальная критика идеологических и политических противников пролетариата, борьба против всяческих разновидностей оппортунизма, сектантства и догматизма в рабочем движении. Глубокая партийность, беззаветная преданность делу пролетариата, горячие симпатии к освободительной борьбе угнетенных народов всех стран - вот что в первую очередь характеризует эту переписку.
Письма Маркса и Энгельса представляют собой огромное идейное богатство. Многие из них существенно дополняют произведения основоположников марксизма, содержат оригинальные и глубокие формулировки важнейших теоретических и тактических положений, первоначальную разработку многих проблем, получивших дальнейшее развитие в трудах Маркса и Энгельса. Переписка отражает развитие основоположниками научного коммунизма всех трех составных частей своего учения - диалектического и исторического материализма, политической экономии, учения о социализме и коммунизме, стратегии и тактике классовой борьбы пролетариата. Отдельные письма имеют особую научную ценность, так как они содержат мысли Маркса и Энгельса, которые по тем или иным причинам не получили развития в их трудах. В своих письмах Маркс и Энгельс нередко давали более острые политические оценки и характеристики различным событиям и лицам, чем в некоторых своих печатных выступлениях, поскольку в переписке они не были связаны цензурными и другими условиями и могли более откровенно высказывать свое мнение.
Исключительно велико историко-биографическое значение эпистолярного наследия Маркса и Энгельса как важнейшего источника для изучения их жизни и деятельности. Письма основоположников марксизма помогают проследить историю создания их произведений, освещают ряд мало изученных сторон их политической, организаторской и публицистической деятельности.
Переписка между Марксом и Энгельсом дает возможность воссоздать картину их постоянного духовного общения и творческого содружества, показывает энциклопедическую разносторонность интересов этих титанов революционной мысли.
Огромное внимание уделял письмам основоположников марксизма В. И. Ленин, о чем свидетельствует тщательно составленный им «Конспект «Переписки К. Маркса и Ф. Энгельса 1844-1883 гг.»», изданный Институтом марксизма-ленинизма
ПРЕДИСЛОВИЕ К ТОМАМ ПИСЕМ К. МАРКСА и Ф. ЭНГЕЛЬСА VII
в 1959 году. Под редакцией и с предисловием В. И. Ленина было опубликовано русское издание писем Маркса Людвигу Кугельману, им было написано также предисловие к книге: «Письма И. Ф. Беккера, И. Дицгена, Ф. Энгельса, К. Маркса и др. к Ф. А. Зорге и др.». Указания на письма Маркса и Энгельса В. И. Ленин включил в составленную им библиографию марксизма, приложенную к его статье «Карл Маркс». В. И. Ленину принадлежит глубокая характеристика переписки между Марксом и Энгельсом, данная им в специальной статье.
Всесторонний анализ различных писем основоположников марксизма содержится во многих ленинских произведениях. По инициативе В. И. Ленина, основателя и организатора Коммунистической партии и Советского государства, после Октябрьской социалистической революции был выпущен в 1922 г. сборник писем Маркса и Энгельса, предпринято собирание рассеянного в разных местах эпистолярного наследия основоположников марксизма.
Все это свидетельствует о том, что вождь российского и международного пролетариата В.
И. Ленин рассматривал письма Маркса и Энгельса как драгоценную составную часть сокровищницы марксистской мысли, как важнейшее идейное оружие коммунистических и рабочих партий в их борьбе за революционное преобразование мира.
Характеризуя идейное содержание переписки Маркса и Энгельса, В. И. Ленин писал: «Если попытаться одним словом определить, так сказать, фокус всей переписки, - тот центральный пункт, к которому сходится вся сеть высказываемых и обсуждаемых идей, то это слово будет диалектика. Применение материалистической диалектики к переработке всей политической экономии, с основания ее, - к истории, к естествознанию, к философии, к политике и тактике рабочего класса, - вот что более всего интересует Маркса и Энгельса, вот в чем они вносят наиболее существенное и наиболее новое, вот в чем их гениальный шаг вперед в истории революционной мысли» (В. И. Ленин. Соч., 4 изд., т. 19, стр. 503).
* * *
Переписка между Марксом и Энгельсом после их смерти оказалась в руках лидеров германской социал-демократии. Ее первое издание было осуществлено на языке оригинала только в 1913 году; оно вышло в четырех томах под общей редакцией Бебеля и Бернштейна.
Однако фактически редактором этого издания был Бернштейн, Идеолог ревизионизма обеднил
ПРЕДИСЛОВИЕ К ТОМАМ ПИСЕМ К. МАРКСА и Ф. ЭНГЕЛЬСА VIII
и фальсифицировал эпистолярное наследие классиков марксизма. Как отмечал В. И. Ленин, «Бернштейну нельзя было браться, - после его печально-знаменитой «эволюции» к крайне оппортунистическим взглядам - за редактирование писем, насквозь проникнутых революционным духом» (В. И. Ленин. Соч., 4 изд., т. 19, стр. 501).
Фальсификаторская «обработка» Бернштейном текста переписки между Марксом и Энгельсом шла по нескольким линиям. Прежде всего его публикация является далеко не полной - им опущено около двухсот писем основоположников научного коммунизма. Что касается опубликованного текста писем, то он подвергся преднамеренному искажению путем купюр и тенденциозного «сглаживания» отдельных положений. Это грубое вторжение в текст писем основоположников марксизма имело своей целью -изъять из переписки важные в политическом отношении места, отражающие борьбу Маркса и Энгельса с различными представителями антипролетарских и оппортунистических направлений в социалистическом и рабочем движении, начиная с немецких «истинных социалистов» и кончая Лассалем и представителями оппортунистического течения в германской социал-демократической партии. Размеры такого рода купюр самые различные - от нескольких слов и фраз до целых страниц. Нередко опубликованные Бернштейном части писем представляют собой лишь отрывки подлинной рукописи. Следовательно, издание 1913 г. нельзя во многих случаях рассматривать как первую публикацию данных писем (в таких случаях в настоящем издании в концовках писем в качестве первой публикации указывается первое издание их в полном виде). Столь же тенденциозный характер носят и составленные Бернштейном предисловия и редакционные комментарии к переписке, которые содержат прямые выпады против тактической линии Маркса и Энгельса и сводятся к прикрытию и подкрашиванию оппортунизма.
Кроме этой публикации, издательствами германской социал-демократической партии была опубликована лишь весьма незначительная часть сохранившихся писем Маркса и Энгельса к различным лицам в виде отдельных журнальных публикаций, а также в форме сборников писем основоположников марксизма к отдельным их корреспондентам (Кугельману, Фрейлиграту, Зорге, Даниельсону). В некоторых из этих публикаций (например, в сборнике писем Маркса, Энгельса и других лиц к Зорге) текст подвергся столь же бесцеремонному и тенденциозному вмешательству, как и переписка между Марксом и Энгельсом. Купюры и здесь шли главным образом по линии сокрытия и
ПРЕДИСЛОВИЕ К ТОМАМ ПИСЕМ К. МАРКСА и Ф. ЭНГЕЛЬСА IX
ослабления критики Марксом и Энгельсом оппортунистических ошибок ряда лидеров социал-демократических партий и деятелей рабочего движения.
После Великой Октябрьской социалистической революции открылись новые возможности для издания и массового распространения произведений основоположников научного коммунизма. Как указывалось выше, уже в первые годы существования Советского государства В. И. Ленин обратил особое внимание на необходимость издания для широкого читателя сборника избранных писем Маркса и Энгельса. В своих беседах и переписке с В. В. Адоратским, которому было поручено издание этого сборника, В. И. Ленин дал исчерпывающую характеристику основных принципов такого издания и неоднократно подчеркивал, что публикация писем основоположников научного коммунизма - важное международное дело.
Большое значение имеет указание В. И. Ленина о необходимости снабдить письма Маркса и Энгельса обстоятельными комментариями, для того чтобы сделать их содержание доступным широким читательским кругам.
Первая наиболее полная публикация переписки между Марксом и Энгельсом была осуществлена Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС в 1929-1931 гг. в первом издании Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса (томы XXI- XXIV), а также в издании Сочинений К.
Маркса и Ф. Энгельса на языке оригинала (Магх-Engels Gesaratausgabe. Dritte Abteilung, Bde 1-4). Переписка Маркса и Энгельса с разными лицами была впервые собрана и опубликована на русском языке - в том объеме, каким располагал в то время Институт марксизмаленинизма, - в 1934-1946 гг. в томах XXV- XXIX первого издания Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса.
С тех пор фонды Института пополнились значительным количеством писем Маркса и Энгельса к разным лицам. Это дает возможность восполнить второе издание Сочинений Маркса и Энгельса многими письмами, не вошедшими в первое издание. Многие из этих писем впервые публикуются в настоящем издании; некоторые из вновь включаемых писем были после выхода первого издания Сочинений опубликованы за рубежом и в СССР.
Однако несмотря на значительное количество выявленных и собранных к настоящему времени писем Маркса и Энгельса, задачу разыскания всего их эпистолярного наследия еще нельзя считать завершенной. Ряд писем, о которых имеются более или менее точные сведения, до сих пор не удалось обнаружить.
Настоящее издание не является полным, академическим изданием произведений и писем Маркса и Энгельса; тем не менее
ПРЕДИСЛОВИЕ К ТОМАМ ПИСЕМ К. МАРКСА и Ф. ЭНГЕЛЬСА X
оно ставит себе задачу не только исправления неточностей в переводах, имевших место при публикации писем в первом издании, но также использования и включения всех важных эпистолярных материалов, обнаруженных после выхода первого издания Сочинений.
При публикации писем Маркса и Энгельса в настоящем издании соблюден хронологический принцип расположения материала. В отличие от первого издания, где переписка между Марксом и Энгельсом и письма их к разным лицам составляли две различные группы томов, в настоящем издании они публикуются в каждом томе вместе, причем первая часть тома содержит переписку между Марксом и Энгельсом за определенный отрезок времени, а вторая - их письма к разным лицам за те же годы. Тем самым облегчается систематическое и всестороннее изучение переписки основоположников марксизма за соответствующий исторический период. В основу расположения переписки по томам по возможности кладется принцип периодизации истории марксизма и международного рабочего движения. Хронологические границы отдельных томов переписки обусловлены также объемом корреспонденции, сохранившейся за тот или иной период.
Первый том переписки, том 27 второго издания Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса, охватывает письма, которые относятся к периоду, предшествующему буржуазнодемократическим революциям 1848-1849 гг. в странах Европы, к периоду самой революции и первых лет после ее поражения (с 1842 по 1851 годы).
В 28 и 29 томы войдут письма 50-х годов XIX в., в основном относящиеся к периоду европейской реакции.
30 том охватывает письма начала 60-х годов XIX в., периода нового подъема рабочего и демократического движения, вплоть до основания Первого Интернационала (28 сентября 1864 г.).
31, 32 и 33 томы содержат переписку, отражающую деятельность Маркса и Энгельса как руководителей Первого Интернационала.
В 34 том включаются письма основоположников научного коммунизма после прекращения деятельности Первого Интернационала, вплоть до смерти Маркса в 1883 году.
В последующие томы войдут письма Ф. Энгельса, относящиеся к периоду его деятельности после смерти Маркса.
В приложениях к томам переписки К. Маркса и Ф. Энгельса помещаются письма, написанные по их поручению разными лицами, и некоторые письма жены и дочерей Маркса, в которых воспроизводятся отдельные мысли основоположников
ПРЕДИСЛОВИЕ К ТОМАМ ПИСЕМ К. МАРКСА и Ф. ЭНГЕЛЬСА XI
марксизма. В этот раздел будут включены также и некоторые другие документы биографического характера, связанные с их эпистолярным наследием.
В отличие от первого издания Сочинений, письма снабжены примечаниями, которые содержат необходимые текстологические пояснения, исторические и биографические справки; этой же цели служат указатели цитируемой и упоминаемой литературы, периодических изданий и имен. В последнем томе Сочинений будет помещен также предметный указатель ко всей переписке.
Перевод писем заново сверяется с оригиналом и уточняется. В отличие от первого издания, где разноязычные вставки в письмах воспроизводились на языке оригинала, в данном издании они переводятся на русский язык. В концовках указываются все основные языки, на которых написано данное письмо.
При подготовке писем к печати заново проверяется и уточняется их датировка. В случае, если письма публиковались при жизни автора, рукописи писем сверяются с текстом прижизненных публикаций на языке оригинала. В ряде случаев Институт марксизма-ленинизма располагает только копиями писем или их печатными публикациями, с которых делается перевод, что также оговаривается в концовках.
Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС XII ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ Двадцать седьмой том Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса содержит письма основоположников научного коммунизма за 1842-1851 годы.
Хронологические рамки настоящего тома переписки охватывают несколько этапов истории марксизма: переход Маркса и Энгельса от революционного демократизма к коммунизму (1842-1844 гг.), формирование научного коммунизма (1844- 1848 гг.), деятельность Маркса и Энгельса во время революции 1848-1849 гг., теоретическое обобщение основоположниками марксизма опыта революции и дальнейшая разработка тактики пролетариата в первые годы после революции (1849-1851 гг.).
Письма Маркса и Энгельса разным лицам за 1842- 1844 гг., помещенные во второй части тома, свидетельствуют о происходившем коренном перевороте в их мировоззрении - переходе от идеализма к материализму и от революционного демократизма к коммунизму.
Уже в письмах Маркса 1842 г., относящихся к периоду сотрудничества и редактирования им «Rheinische Zeitung», обнаруживается критическое отношение его к гегелевской идеалистической философской школе, в том числе и к младогегельянцам.
В этих письмах находит свое отражение резкая критика Марксом группы младогегельянцев в Берлине, которые основное свое внимание направили на критику религии, назвав себя «Свободными». Молодой Маркс дает отрицательную характеристику младогегельянцам, которые стояли на позициях фило-
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XIII
софского идеализма, отворачивались от актуальных политических вопросов и демагогически афишировали политический радикализм, сводившийся к расплывчатым рассуждениям и громким фразам (см. письмо Маркса Руге 30 ноября 1842 г.). В противовес взглядам «Свободных» Маркс выдвигает в своих письмах собственную программу, которую он отстаивал также в своих произведениях этого времени, в особенности на страницах «Rheinische Zeitung »: он считал необходимым последовательную критику религии и пропаганду передовой философии среди народа, а в области политики - глубокую и конкретную критику существующего политического строя. «Правильная теория должна быть разъяснена и развита применительно к конкретным условиям и на материале существующего положения вещей» (см. настоящий том, стр. 367).
В это время Маркс выступает как борец за передовое мировоззрение, как беспощадный критик реакционной философии, в частности взглядов Шеллинга, ставшего в те годы одним из глашатаев консервативно-монархических идей и религиозного мракобесия. В письме Фейербаху 3 октября 1843 г., полный текст которого впервые публикуется в настоящем томе, молодой Маркс подчеркивал политическую важность борьбы против Шеллинга и его философской школы, которая пользовалась официальным покровительством прусского правительства: «Критика Шеллинга является поэтому косвенным образом критикой всей нашей политики и в особенности прусской политики» (см. настоящий том, стр. 377). Высоко оценивая это письмо, В. И. Ленин писал, что «еще в то время Маркс с поразительной ясностью намечал коренные линии в философии» и «сумел через Фейербаха прямо встать на материалистическую дорогу против идеализма» (В. И. Ленин. Соч., 4 изд., т. 14, стр. 322). В. И. Ленин видел величайшую заслугу Маркса в том, что, встав на материалистические позиции, он и в дальнейшем шел вперед по резко определенному философскому пути, решительно отвергал всякие попытки примирить материализм и идеализм, затушевать противоположность двух философских лагерей.
Находясь в начале 40-х годов под значительным влиянием материалистических взглядов Фейербаха, Маркс вместе с тем в своих письмах подмечает основные недостатки фейербаховской философии, подчеркивая ее созерцательный, метафизический характер. Так, в письме к Руге 20 марта 1842 г. он сообщает, что в задуманной им работе вступает некоторым образом в коллизию с Фейербахом, а в письме тому же адресату 13 марта 1843 г. заявляет уже более определенно: «Афоризмы Фейербаха
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XIV
не удовлетворяют меня лишь в том отношении, что он слишком много напирает на природу и слишком мало - на политику. Между тем, это - единственный союз, благодаря которому теперешняя философия может стать истиной» (см. настоящий том, стр. 374-375). Это высказывание Маркса о неразрывной связи философии с жизнью, с политической борьбой имеет исключительно важное значение; оно во многом предвосхищает мысли, выраженные им двумя годами позднее, весной 1845 г., в «Тезисах о Фейербахе».
Письма Маркса данного периода непосредственно перекликаются с его статьями, опубликованными в «Rheinische Zeitung». Эти письма рисуют молодого Маркса как убежденного противника прусского абсолютизма и бюрократии, сторонника революционных методов борьбы против феодально-абсолютистских порядков в Германии, горячего защитника интересов народных масс. Маркс не разделяет иллюзий немецких радикалов относительно конституционной монархии и критически отзывается об оппозиции рейнской либеральной буржуазии (см. его письма к Руге 5 и 20 марта и 9 июля 1842 г.). Интересны также его несомненные симпатии уже в то время к коммунистическим и социалистическим идеям, которые он называет новым мировоззрением (см. письмо к Руге 30 ноября 1842 г.).
Таким образом, письма 1842-1844 гг. наглядно иллюстрируют совершавшийся в этот период процесс формирования философских и политических взглядов Маркса, переход его на позиции материализма и коммунизма.
В том же направлении развивались взгляды молодого Энгельса. Так, например, в письмах Энгельса к Руге за июнь - июль 1842 г. нашло свое отражение выступление против реакционных и религиозно-мистических взглядов Шеллинга и его последователей.
В конце августа 1844 г. произошла историческая встреча Маркса и Энгельса в Париже, во время которой обнаружилось полное единство их взглядов. С этого времени начинается их творческое содружество, совместная революционная борьба за освобождение рабочего класса.
Парижская встреча Маркса и Энгельса положила начало обширной переписке между ними, отражающей совместную разработку ими учения научного коммунизма, их борьбу за создание революционной партии пролетариата. Особенно интенсивным становится этот обмен письмами в 50-е годы, когда Маркс находился в Лондоне, а Энгельс был вынужден переехать в Манчестер. Почти ежедневная переписка между обоими осно-
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XV
воположниками научного коммунизма в эти годы отражает постоянный обмен мнениями между ними по важнейшим вопросам теории и тактики революционного пролетарского движения.
За период с 1844 по 1848 г. сохранились преимущественно письма Энгельса Марксу.
Письма, написанные вскоре после их встречи в Париже, показывают участие Энгельса в пропаганде революционных коммунистических идей в Германии; в них дается яркая характеристика обстановки в стране. Рост оппозиционных настроений в буржуазных кругах Рейнской провинции, быстрое распространение социалистических и коммунистических идей, - вот что прежде всего отмечает Энгельс в своих письмах.
В условиях Германии 40-х годов, когда рабочее движение развивалось еще стихийно, находясь под влиянием домарксовского утопического социализма, когда под флагом коммунизма и социализма выступали люди с самыми путаными и неопределенными взглядами - буржуазные радикалы и авторы всевозможных систем и теорий мелкобуржуазного, мещанского социализма, - Маркс и Энгельс прежде всего считали необходимым ускорить всестороннюю разработку своих революционных коммунистических воззрений и выступить в печати с изложением и пропагандой этих взглядов. «Пока наши принципы не будут развиты в нескольких работах, - пишет Энгельс Марксу в начале октября 1844 г., - и не будут выведены логически и исторически из предшествующего мировоззрения и предшествующей истории как их необходимое продолжение, настоящей ясности в головах не будет, и большинство будет блуждать в потемках» (см. настоящий том, стр. 5).
Значительное место в переписке 1844-1848 гг. занимает обсуждение творческих планов основоположников марксизма. По письмам Энгельса можно проследить историю написания таких совместных произведений Маркса и Энгельса, как «Святое семейство», «Немецкая идеология», а также работы Энгельса «Положение рабочего класса в Англии» и работы Маркса «Нищета философии». В письмах отражается интенсивная теоретическая деятельность Маркса и Энгельса, разработавших в то время в основных чертах философские основы научного коммунизма - диалектический и исторический материализм - и заложивших фундамент других составных частей марксистского учения.
Важным теоретическим документом научного коммунизма является публикуемое в томе письмо Маркса русскому литератору П. В. Анненкову 28 декабря 1846 г., непосредственно связанное с написанной вслед за этим работой Маркса «Нищета
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XVI
философии» - одним из первых произведений зрелого марксизма. В этом письме Маркс с классической четкостью излагает разработанные им в содружестве с Энгельсом основные положения исторического материализма. В письме содержатся глубокие формулировки о диалектической связи и взаимодействии производительных сил и производственных отношений, о взаимоотношении материального базиса и политической и идеологической надстройки, об историческом, преходящем характере экономических категорий буржуазного общества, о роли народных масс - производителей материальных благ, о классовой борьбе как движущей силе истории.
Развитие вопросов теории было в то же время тесно связано с идеологической борьбой Маркса и Энгельса против различных форм домарксовского социализма. В. И. Ленин подчеркивал, что пробным камнем разного рода социалистических систем являлось их отношение к пролетариату, всемирно-историческая роль которого в революционном преобразовании мира и создании нового коммунистического общества была раскрыта Марксом и Энгельсом. «В противоположность общему страху перед развитием пролетариата, Маркс и Энгельс все свои надежды возлагали на беспрерывный рост пролетариата» (В. И. Ленин. Соч., 4 изд., т. 2, стр. 6).
Острие критики Маркса и Энгельса в это время направлено против мелкобуржуазного реформиста Прудона, взгляды которого пользовались значительным влиянием не только в кругах социалистически настроенной интеллигенции, но и среди полупролетарских элементов, в частности среди немецких ремесленников в Париже.
Глубокая критика прудонизма содержится в упомянутом выше письме Маркса Анненкову 28 декабря 1846 года. Маркс подчеркивает, что система философских и социально-экономических взглядов Прудона характерна для идеологии мелкой буржуазии: «Мелкий буржуа ... в силу самого своего положения, с одной стороны, делается социалистом, а с другой - экономистом, то есть он ослеплен великолепием крупной буржуазии и сочувствует страданиям народа. Он в одно и то же время и буржуа и народ» (см. настоящий том, стр.
411-412). Маркс показывает несостоятельность идеалистического и метафизического метода Прудона, полное непонимание им закономерностей исторического процесса.
Продолжая борьбу против прудонизма, начатую в 40-е годы, Маркс и Энгельс в 1851 г. подвергают в своих письмах критическому анализу книгу Прудона «Общая идея революции в XIX веке», которую они расценивают как «полемику против
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XVII
коммунизма» (см. письмо Маркса Энгельсу 14 августа 1851 г.). В переписке за 1851 г. Маркс и Энгельс показали утопический характер и убожество философских и экономических воззрений Прудона, подвергли уничтожающей критике его попытки противопоставить революционной борьбе пролетариата за ниспровержение капиталистического строя жалкие проекты устранения «дурных сторон» капитализма, преобразования капиталистического общества в духе утопических идеалов мелкого буржуа. По просьбе Маркса Энгельс в августе-октябре 1851 г. написал критический разбор книги Прудона, который Маркс собирался использовать для большой полемической работы против этого провозвестника реформизма и анархизма.
Письма Маркса и Энгельса 1844-1848 гг. отражают также их борьбу против уравнительного коммунизма Вейтлинга, мещанского «истинного социализма» и других течений, тормозивших формирование классового сознания пролетариата. Письма, которые Энгельс посылал в Брюссель Марксу, а также Коммунистическому корреспондентскому комитету, свидетельствуют о той упорной разъяснительной работе, которую Энгельс вел среди немецких ремесленников в Париже. День за днем он в долгих дискуссиях разбивал доводы своих противников и в доступной, популярной форме излагал идеи научного коммунизма, борясь против взглядов- «истинного социалиста» Грюна, против идей прудонизма и вейтлингианства. В письме Марксу 14 января 1848 г. Энгельс, раскрывая причины распространения этих идей, указывает на неразвитость, отсталость экономических и социальных отношений того времени, на сохранившуюся еще связь тогдашних пролетариев с мелкобуржуазной средой. Во время одной из дискуссий, которая закончилась полным поражением сторонников Грюна, Энгельс кратко охарактеризовал позицию представителей научного коммунизма. «Я определил намерения коммунистов следующим образом: 1) отстаивать интересы пролетариев в противоположность интересам буржуа; 2) осуществить это посредством уничтожения частной собственности и замены ее общностью имущества; 3) не признавать другого средства осуществления этих целей, кроме насильственной демократической революции» (см. настоящий том, стр. 60). Характеризуя на основании этих писем деятельность Энгельса, В. И.
Ленин писал в 1913 году: «Так в Париже 67 лет тому назад закладывались основы социалдемократической рабочей партии Германии» (В. И. Ленин. Соч., 4 изд., т. 19, стр. 506).
Формирование теории научного коммунизма во второй половине 40-х годов XIX в. было тесно связано с практической
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XVIII
революционной деятельностью Маркса и Энгельса, с их борьбой за пролетарскую партию.
Именно в это время возникают и укрепляются связи Маркса и Энгельса с представителями рабочего и социалистического движения разных стран. Письма основоположников научного коммунизма за 1846-1847 гг. в значительной степени отражают их деятельность по организации в различных странах Европы (Германии, Бельгии, Франции и Англии) коммунистических корреспондентских комитетов. При этом преследовались цели сближения между участниками социалистического движения различных стран, борьбы против незрелых, утопических и сектантских взглядов и подготовки почвы для создания международной пролетарской партии на основе научного коммунизма. Центром сети корреспондентских комитетов должен был стать Брюссельский коммунистический корреспондентский комитет, который возглавляли Маркс и Энгельс. Планам создания и деятельности таких комитетов посвящена серия писем-сообщений Энгельса из Парижа Брюссельскому коммунистическому корреспондентскому комитету (19 августа, 16 сентября и 23 октября 1846 г.), а также письмо Маркса Прудону 5 мая 1846 года.
Письмо Энгельса Марксу 28-30 сентября 1847 г. показывает, что, наряду с организацией корреспондентских комитетов, Маркс и Энгельс ведут систематическую пропагандистскую работу в основанном ими в августе 1847 г. в Брюсселе Немецком рабочем обществе. Деятельность Маркса и Энгельса, направленная на политическое просвещение входивших в это общество рабочих, показывает, какое значение придавали основоположники марксизма установлению тесных связей с пролетарскими массами. В декабре 1847 г. Маркс читал в обществе свои знаменитые лекции о наемном труде и капитале.
Во второй половине 40-х годов усиливается влияние Маркса и Энгельса на деятелей международного рабочего и демократического движения. Осенью 1847 г. при активном участии Маркса и Энгельса в Брюсселе была основана Демократическая ассоциация. О ведущей роли основоположников научного коммунизма в деятельности этой организации, вскоре ставшей одним из международных центров сплочения демократических сил, свидетельствуют письма Энгельса Марксу 28-30 сентября 1847 г. и письмо Маркса Гервегу 26 октября 1847 года.
Маркс и Энгельс поддерживали постоянный контакт с руководителем левого крыла чартистов Гарни, а также с основанным в Лондоне международным демократическим обществом «Братские демократы». 29 ноября 1847 г. Маркс и Энгельс приняли участие в международном митинге в Лондоне, организованном
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XIX
этим обществом (см. письмо Энгельса Марксу 14-15 ноября 1847 г. и письмо Маркса Анненкову 9 декабря 1847 г.).
Развитие и отстаивание Марксом и Энгельсом идей научного коммунизма, их борьба против сектантства и реформизма оказывали большое влияние на эволюцию взглядов членов Союза справедливых - тайной организации рабочих и ремесленников, возникшей в середине 30-х годов. Маркс и Энгельс еще с 1843- 1844 гг. поддерживали сношения с лондонскими руководителями Союза справедливых К. Шаппером, И. Моллем и Г. Бауэром. В то же время письма Энгельса Марксу за 1846 г. содержат критику путаных взглядов и неустойчивой позиции лондонского руководства Союза справедливых (см. письма Энгельса Марксу 18 сентября и конца декабря 1846 г.). Маркс и Энгельс отрицательно относились и к организационным принципам Союза справедливых, основанного по образцу бланкистских тайных заговорщических обществ во Франции (см. письмо Энгельса Брюссельскому коммунистическому корреспондентскому комитету 23 октября 1846 г.).
В январе 1847 г., в ответ на предложение лондонских руководителей Союза справедливых, убедившихся в правильности идей научного коммунизма, Маркс и Энгельс соглашаются вступить в Союз, принять участие в его реорганизации и разработать программу Союза на основе провозглашенных ими принципов. Письма за 1847 г. содержат чрезвычайно важный материал о деятельности Маркса и Энгельса как основателей и руководителей Союза коммунистов - первой в истории международной коммунистической организации пролетариата. В них имеются сведения о подготовке первого конгресса, на котором произошла реорганизация Союза справедливых и новый союз получил наименование Союза коммунистов, об организации Марксом и Энгельсом новых общин Союза в Брюсселе и Париже (см. письмо Маркса Энгельсу 15 мая 1847 г., а также письма Энгельса Марксу 28-30 сентября и 25-26 октября 1847 г.).
Большой интерес представляют письма Энгельса конца .1847 г., относящиеся к подготовке второго конгресса Союза коммунистов. 26 октября Энгельс сообщает Марксу о своей работе над новым проектом программы Союза коммунистов, которую должен был принять конгресс. Речь идет о «Принципах коммунизма» - предварительном наброске первого программного документа научного коммунизма - «Манифеста Коммунистической партии».
План «Принципов коммунизма» Энгельс сообщает Марксу в письме 23 - 24 ноября 1847 года. В этом письме Энгельс, не удовлетворенный формой катехизиса, в которой был составлен этот документ, предлагает Марксу
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XX
избрать иную форму изложения: «Подумай над «Символом веры». Я считаю, что лучше всего было бы отбросить форму катехизиса и назвать эту вещь «Коммунистическим манифестом». Ведь в нем придется в той или иной мере осветить историю вопроса, для чего теперешняя форма совершенно не подходит» (см. настоящий том, стр. 102). В. И. Ленин называл это письмо Энгельса историческим, так как оно «показывает наглядно, что имена Маркса и Энгельса справедливо ставят рядом, как имена основоположников современного социализма» (В. И. Ленин. Соч., 4 изд., т. 19, стр. 507). Письмо Энгельса - свидетельство того, какие высокие требования предъявляли основоположники научного коммунизма к программе формирующейся пролетарской партии, где нашли бы сжатое и яркое выражение основные принципы мировоззрения рабочего класса, где были бы провозглашены и научно аргументированы его великие цели и показаны реальные пути их осуществления. Создание такого программного документа - «Манифеста Коммунистической партии», - в котором основы научного коммунизма были впервые изложены в цельном виде, венчало собой всю творческую деятельность Маркса и Энгельса до революции 1848-1849 годов. Выход в свет этого произведения в начале 1848 г. знаменовал собой новый этап в развитии всего международного рабочего движения.
Важное место в настоящем томе занимают письма Маркса и Энгельса 1848-1849 годов.
По словам В. И. Ленина, «в деятельности... Маркса и Энгельса период их участия в массовой революционной борьбе 1848-1849 года выделяется, как центральный пункт» (В. И. Ленин.
Соч., 4 изд., т. 13, стр. 22). Если в годы, предшествовавшие февральской революции во Франции и мартовской революции в Германии, Маркс и Энгельс сформулировали важнейшие теоретические положения научного коммунизма, то в революционную эпоху особую важность приобрела разработка политических идей марксизма, вопросы тактики пролетариата на всех этапах революции.
Сохранилась лишь очень незначительная часть переписки этих лет. Однако и те письма Маркса и Энгельса, которыми мы располагаем, содержат исключительно богатый материал о деятельности основоположников научного коммунизма в этот период.
Письма, относящиеся к марту 1848 г., когда Маркс находился в Париже, а Энгельс - в Брюсселе, свидетельствуют о том, что оба они с напряженным вниманием следили за развертыванием революции во Франции и Германии и откликами на нее в других европейских странах. Анализируя позиции основных
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XXI
классов в ходе революционных событий, Маркс и Энгельс отмечают рост контрреволюционных настроений французской буржуазии и неизбежность нового революционного выступления пролетариата. «Здесь буржуазия становится опять отвратительно наглой и реакционной, но ей еще достанется», - пишет Маркс Энгельсу 16 марта 1848 г. (см. настоящий том, стр.
115). Энгельс в письме своему зятю Э. Бланку 28 марта 1848 г. также подчеркивает, что в Париже «крупные буржуа и рабочие прямо противостоят друг другу» (см. настоящий том, стр. 423).
Во время своего пребывания в Париже Маркс, Энгельс и их сторонники вели борьбу против мелкобуржуазных демократов Гервега и Борнштедта, формировавших в Париже вооруженный легион из немецких эмигрантов, с которым они намеревались вторгнуться в Германию, чтобы привнести туда революцию извне. Отмежевываясь от этой авантюристической тактики (см. письмо Энгельса Э. Бланку 26 марта 1848 г.), Маркс и Энгельс противопоставили ей свой план - возвращение в Германию поодиночке передовых немецких рабочих, главным образом членов Союза коммунистов для участия в революционных боях. Непримиримая позиция Маркса и Энгельса по отношению к упомянутым планам немецких мелкобуржуазных демократов, нашедшая свое выражение также в письме Маркса Энгельсу 16 марта 1848 г., в ответном письме Энгельса 18 марта и других письмах, свидетельствует о том, что основоположники марксизма были решительными противниками всяких идей о возможности «экспорта» революции.
В письмах Энгельса в апреле - мае 1848 г., написанных после возвращения в Германию, дается оценка положения, сложившегося в этой стране, и состояния местных организаций Союза коммунистов, то есть тех предпосылок, которые, по более позднему свидетельству Энгельса, оказали решающее влияние на выработку основоположниками научного коммунизма тактической линии пролетариата в германской революции. В своих письмах Марксу 25 апреля и 9 мая 1848 г., а также в письмах Э. Бланку 15 апреля и 24 мая того же года Энгельс отмечает контрреволюционную позицию немецкой буржуазии и ее лидеров - либералов Кампгаузена и Ганземана, возглавивших прусское правительство, а также неустойчивость и половинчатость буржуазных радикалов, составлявших левые фракции в прусском и общегерманском Учредительных собраниях, их страх перед революционным выступлением народных масс. С другой стороны, происходило пробуждение политической активности немецких рабочих, однако движение их носило еще
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XXII
стихийный и незрелый характер. В такой обстановке прусская феодально-монархическая контрреволюция постепенно активизировалась, не встречая серьезного отпора со стороны революционных сил. В конце мая 1848 г. Энгельс дает меткую характеристику положения, сложившегося в Германии: «В Берлине Кампгаузен бездействует, а реакция, чиновничество и дворянская клика наглеют с каждым днем, раздражают народ; народ бунтует, и бессилие и трусость Кампгаузена прямым путем ведут нас к новым революциям. Так выглядит сейчас Германия!» (см. настоящий том, стр. 428).
При таком соотношении классовых сил, которое объяснялось социально-экономической отсталостью Германии, слабостью и неорганизованностью немецких рабочих, в этой стране не существовало в то время предпосылок для создания массовой пролетарской партии. Поэтому Маркс и Энгельс считали необходимым выступить сперва на крайнем левом, фактически пролетарском фланге демократического движения. Лишь весной 1849 г., в связи с изменением обстановки в Германии и Европе и возросшей политической сознательностью немецкого рабочего класса, Маркс и Энгельс предприняли шаги к созданию самостоятельной политической организации пролетариата. В. И. Ленин, подчеркивая в полемике с меньшевиками в период первой русской революции 1905-1907 гг. правильность тактики Маркса и Энгельса в германской буржуазно-демократической революции, указывал, что основоположники научного коммунизма определяли программу действий всей передовой немецкой демократии, в то же время не сливаясь с буржуазно-демократическим движением в Германии.
Большую роль в пропаганде идей демократии и социализма и в мобилизации народных масс на борьбу за последовательное разрешение задач революции в Германии сыграла издававшаяся Марксом, Энгельсом и их соратниками по Союзу коммунистов «Neue Rheinische Zeitung». Эту газету В. И. Ленин назвал «лучшим, непревзойденным органом революционного пролетариата» (см. В. И. Ленин. Соч., 4 изд., т. 21, стр. 64). В письмах Маркса и Энгельса нашла отражение огромная организационная работа для обеспечения выпуска газеты, проведенная ими при поддержке своих соратников и друзей. Из письма Маркса Энгельсу в середине ноября 1848 г., а также из его письма одному из членов редакции, Э. Дронке, 3 февраля 1849 г. видно, что Марксу как ответственному редактору газеты приходилось вести непрерывную упорную борьбу за издание газеты, постоянно сталкиваясь с недовольством буржуазных акционеров ее революционным направлением, преодолевать огромные
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XXIII
материальные трудности и препятствия, чинимые прусскими властями. Маркс подчеркивал в своих письмах большое политическое значение издания газеты, называя его партийным предприятием: «задача заключалась в том, чтобы при всех обстоятельствах удержать эту крепость за собой и не сдавать политической позиции» (см. настоящий том, стр. 123).
«Neue Rheinische Zeitung» сыграла большую роль в борьбе против контрреволюции, в сплочении всех демократических сил, в воспитании пролетарских революционеров; она пользовалась огромной популярностью далеко за пределами Рейнской провинции и самой Германии. Об этом свидетельствует письмо Маркса Энгельсу 29 ноября 1848 г., а также письмо Энгельса Марксу из Швейцарии 7-8 января 1849 года.
Боевой пролетарский интернационализм «Neue Rheinische Zeitung», проявившийся в мужественном выступлении Маркса и Энгельса на страницах газеты в защиту героических участников пролетарского восстания в Париже в июне 1848 г., отмечен самим Марксом в документе, впервые публикуемом в настоящем томе, - письме 30 июня 1850 г. на имя председателя собрания эмигрантов в Лондоне по случаю второй годовщины этого восстания. «В то время, как на июньскую революцию нападали все гончие псы буржуазии, - пишет Маркс, - я открыто защищал эти ужасные дни, которые я считаю самым великим проявлением борьбы рабочего класса против класса капиталистов» (см. настоящий том, стр. 471).
Публикуемые в настоящем томе письма и документы Энгельса, не входившие в первое издание Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса, содержат интересный и в значительной степени новый для исследователей материал о его деятельности в Швейцарии с конца октября 1848 до середины января 1849- года. Вынужденный уехать из Германии вследствие полицейских преследований, Энгельс за время своего пребывания в различных городах Швейцарии, особенно в Лозанне и Берне, установил тесные связи с местными рабочими и демократическими организациями. Написанное Энгельсом около 25 декабря 1848 г. от имени Центральной комиссии - руководящего органа объединения немецких союзов в Швейцарии - письмо союзу в Веве свидетельствует о том, что Энгельс активно участвовал в борьбе передовых элементов рабочих союзов против местнических тенденций и разобщенности. Составленное им по поручению этой комиссии обращение к правлению Мартовского союза отражает борьбу Энгельса за установление единства действий всех демократических сил и в то же время содержит резкую критику этой организации немецких мелкобуржуазных демократов и ее
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XXIV
половинчатой, трусливой политики. Идеи, выраженные в этом документе, перекликаются с опубликованными на страницах «Neue Rheinische Zeitung» статьями Маркса «Мартовский союз» и «Франкфуртский мартовский союз и «Neue Rheinische Zeitung»».
В начале июня 1849 г., после вынужденного, в условиях наступления немецкой контрреволюции, прекращения издания «Neue Rheinische Zeitung», Маркс уехал во Францию, где в то время назревали революционные события. В своем письме Энгельсу из Парижа 7 июня 1849 г. Маркс сообщает, что поддерживает постоянную связь с руководителями французских демократических и революционных организаций. В ряде писем в июле - августе 1849 г. Энгельс упоминает о том, что он принимал активное участие в баденско-пфальцском восстании в защиту имперской конституции в составе одного из добровольческих отрядов (см. его письма Женни Маркс 25 июля 1849 г., Шабелицу 24 августа и Вейдемейеру 25 августа того же года). В письме к Женни Маркс Энгельс придает особое значение тому обстоятельству, что, после того как он проделал всю кампанию и участвовал в четырех сражениях, никто из лидеров мелкобуржуазных демократов не сможет утверждать, будто редакторы «Neue Rheinische Zeitung» стояли в стороне от непосредственных революционных боев.
Таким образом, переписка Маркса и Энгельса за 1848- 1849 гг. характеризует их деятельность как вождей революционно-демократического и пролетарского движения, которые все время находились в центре борьбы народных масс.
Деятельность Маркса и Энгельса в период революции 1848- 1849 гг., как и в предшествующие годы, протекала в условиях постоянных полицейских преследований, клеветы и травли со стороны буржуазных и мелкобуржуазных кругов. Наглядный материал об этом содержат письма вождей пролетариата, включенные в настоящий том.
Еще в середине 40-х годов XIX в. власти феодально-абсолютистской Пруссии лишили Маркса возможности пребывания в Германии под тем предлогом, что он утратил прусское подданство. Агенты и шпионы прусской полиции неусыпно следили за его деятельностью в эмиграции, и прусское правительство делало все, чтобы воспрепятствовать пребыванию Маркса и его семьи в какой-либо из европейских стран. В результате сговора прусских властей и французских реакционеров Маркс был выслан из Франции в январе 1845 года. Из Бельгии, где Маркс нашел временное убежище, его выслали в начале марта 1848 г, после незаконного ареста, которому подверглась также и его жена. В письмах Энгельса за март 1848 г, сообщается о волне
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XXV
возмущения радикально-демократической общественности Бельгии этим произволом бельгийских властей.
Революционная деятельность Энгельса также проходила в обстановке полицейской слежки и репрессий. В конце 1846 г. префект парижской полиции добивался от министра внутренних дел высылки Энгельса за ведение коммунистической пропаганды среди рабочих (см. письмо Энгельса Марксу от декабря 1846 г.). В конце января 1848 г., по распоряжению правительства Гизо, Энгельс был выслан из Франции. Во время пребывания Маркса и Энгельса в Кёльне в 1848-1849 гг. они подвергались непрерывным полицейским и судебным преследованиям как редакторы «Neue Rheinische Zeitung» и руководители революционной борьбы народных масс. В результате Энгельс был вынужден эмигрировать из Германии в сентябре 1848 г., а Марксу, оставшемуся в Кельне, чтобы продолжать издание газеты, непрерывно угрожал арест (см. письма Маркса Энгельсу в середине ноября и 29 ноября 1848 г. и письмо Энгельса Марксу 28 декабря 1848 г.).
В августе 1849 г., во время пребывания Маркса во Франции, правительство Второй республики, в обстановке активизации контрреволюционных сил, отдает приказ о высылке Маркса в Морбиан, болотистую местность Бретани. В письме Энгельсу 23 августа 1849 г.
Маркс называет эту меру «замаскированной попыткой убийства».
В конце августа 1849 г. Маркс вынужден был переехать в Лондон, где оставался до конца своих дней. Однако и в Англии пребывание Маркса оказалось далеко не безопасным. В мае 1850 г., в связи с арестами коммунистов в Германии и намерением прусского правительства организовать судебный процесс против руководителей Союза коммунистов, прусские власти оказывают давление на английское правительство с целью добиться изгнания Маркса из Англии (см. письма Маркса Вейдемейеру 8 июня и 27 июня 1850 г.). Энгельс также был вынужден эмигрировать в Англию, так как в Германии ему угрожала расправа со стороны прусских властей за активное участие в вооруженном восстании в Юго-Западной Германии (см. письмо Маркса Энгельсу 23 августа 1849 г.). Преследования великих вождей пролетариата со стороны международной реакции продолжались и в последующие годы.
Письма Маркса и Энгельса за 1849-1851 гг. отражают их деятельность в эпоху реакции, когда главными задачами являлись теоретическое обобщение опыта революций 1848- 1849 гг., дальнейшее развитие революционной теории пролетариата, сохранение первых кадров пролетарских революционеров, их
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XXVI
воспитание и политическая закалка, отстаивание самостоятельности и чистоты идейных позиций формирующейся пролетарской партии, ограждение ее от влияния буржуазной и мелкобуржуазной идеологии.
В лондонской эмиграции Маркс вместе с другими членами Центрального комитета Союза коммунистов реорганизует Союз и его Центральный комитет, во главе которого он становится. В ноябре 1849 г. в Лондон приезжает Энгельс, который тоже вошел в состав Центрального комитета. Как показывают публикуемые в томе письма, основоположники научного коммунизма проделали огромную работу по восстановлению утраченных связей и по сплочению революционных элементов вокруг Союза коммунистов. Письма 1849-1850 гг., в частности письма Маркса и Энгельса Вейдемейеру за апрель 1850 г., содержат материал о деятельности возглавляемого ими Социал-демократического комитета помощи немецким эмигрантам, который активно содействовал объединению подлинно революционных элементов рабочего движения.
Придавая большое значение сплочению пролетарских революционеров всех стран, Маркс и Энгельс уделяли в этот период самое серьезное внимание укреплению связей между Союзом коммунистов и революционным крылом английского рабочего движения - чартизмом.
Письма этого времени свидетельствуют о постоянной поддержке Марксом и Энгельсом стремлений революционных чартистских деятелей возродить это движение на новой, социалистической основе, о той помощи, которую оказывали им Маркс и Энгельс и их соратники по Союзу коммунистов в издании органов печати, в борьбе против реформистских и сектантских течений внутри чартизма, тормозивших его дальнейшее развитие. Из писем основоположников научного коммунизма явствует рост влияния их идей на передовых представителей чартизма, в первую очередь на Гарни и Джонса. В 1850-1851 гг. особенно укрепляется дружба Маркса и Энгельса с выдающимся английским пролетарским революционером, публицистом и поэтом Эрнестом Джонсом, который, после перехода Гарни в начале 1851 г. в лагерь мелкобуржуазной демократии, становится главным проводником идей научного коммунизма в английском рабочем движении. «Джонс, - отмечал Энгельс в письме к Дронке 9 июля 1851 г., - который вообще совсем другой человек, чем Гарни, - целиком на нашей стороне и в настоящее время пропагандирует среди англичан «Манифест»» (см. настоящий том, стр. 490).
Важное место в письмах основоположников научного коммунизма за 1849-1850 гг. занимает борьба за создание печат-
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XXVII
ного органа, который явился бы продолжателем боевых традиций «Neue Rheinische Zeitung» и содействовал бы укреплению пролетарской партии. Уже в письме Энгельсу в Швейцарию 23 августа 1849 г., накануне своего отъезда из Парижа в Лондон, Маркс приглашает своего друга приехать в Англию, чтобы совместно издавать собственный орган печати. Таким органом стал журнал «Neue Rheinische Zeitung. Politisch-okonomische Revue», издававшийся с января по ноябрь 1850 года. В этом журнале были опубликованы важнейшие произведения основоположников марксизма - «Классовая борьба во Франции» Маркса, «Германская кампания за имперскую конституцию» и «Крестьянская война в Германии» Энгельса и другие произведения, в которых на основе историко-материалистического анализа событий подводились итоги и обобщался опыт революции 1848-1849 гг., развивалась тактика революционной пролетарской партии.
Из писем Маркса и Энгельса за этот период видно, сколько сил и энергии они употребили на то, чтобы осуществить издание журнала. Они обращаются к своим сторонникам и друзьям в Германии и Швейцарии с просьбой содействовать распространению журнала. В письме Вейдемейеру 19 декабря 1849 г. Маркс просит его поместить в «Neue Deutsche Zeitung» объявление о выходе журнала. В письме Фрейлиграту 10 января 1850 г. Маркс сообщает о планах постепенного превращения журнала в двухнедельник и еженедельник и просит его как можно скорее собрать деньги, необходимые для продолжения издания этого органа.
Большое место в письмах Маркса и Энгельса занимают вопросы тактики пролетарской партии после поражения революций 1848-1849 годов.
Осенью 1850 г. Маркс и Энгельс пришли к выводу, что в связи с экономическим подъемом, а также ввиду упрочения реакционных режимов в странах Европы возможность революции в ближайшем будущем исключена. Поэтому они считали необходимым пересмотр тактики Союза коммунистов, изменение форм борьбы. Новая обстановка требовала проведения кропотливой работы по собиранию сил, по подготовке кадров пролетарских революционеров для будущих революционных боев. Однако некоторые члены Союза коммунистов во главе с Виллихом и Шаппером, игнорируя объективные исторические условия, выступили против тактической линии Маркса и Энгельса. В связи с этими разногласиями 15 сентября 1850 г. на заседании Центрального комитета Союза коммунистов произошел раскол, причем большинство
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XXVIII
членов Центрального комитета выступило на стороне Маркса и Энгельса.
Борьба внутри Союза коммунистов заставила Маркса и Энгельса обратить особое внимание на разоблачение догматизма, сектантства и авантюризма в рабочем движении. В письмах Маркса и Энгельса за 1851 г. отмечается, что фракционная деятельность группы Виллиха - Шаппера отвлекала пролетариат от стоящей перед ним задачи собирания сил для будущей борьбы.
Маркс и Энгельс в своих письмах резко выступили против псевдореволюционных планов Виллиха, который осенью 1850 г. выдвинул авантюристический проект немедленной организации революции в Западной Германии, используя мобилизацию ландвера в связи с конфликтом между Пруссией и Австрией. Маркс и Энгельс, которые всегда осуждали игру в революционные заговоры, едко высмеяли бесплодную и вредную затею Виллиха (см. письмо Энгельса Дронке 9 июля 1851 г.). Письма Маркса и Энгельса за 1851 год содержат богатый материал, показывающий, что группа Виллиха - Шаппера после раскола Союза коммунистов сближается с мелкобуржуазной эмиграцией и по существу превращается в ее придаток.
В письме Герману Беккеру 28 февраля 1851 г. и в ряде других писем Маркс на примере политической эволюции этой группы показывает, что фракционность и сектантство неизбежно ведут к сползанию на антипролетарские позиции, к идейной зависимости от буржуазии.
Маркс и Энгельс прилагали немало усилий для того, чтобы оградить пролетариат от буржуазного и мелкобуржуазного влияния и отстоять самостоятельность и чистоту идейных и тактических позиций пролетариата. Одним из проводников такого влияния в то время была мелкобуржуазная эмиграция. Поэтому не случайно, что в переписке Маркса и Энгельса за 1851 г. содержится также острая критика различных эмигрантских клик - Руге, Кинкеля, Гейнцена, Струве, Луи Блана и других. Маркс и Энгельс беспощадно разоблачают псевдореволюционную деятельность этих клик, которая сводилась к мелочным спорам и дрязгам, к демагогической спекуляции фразами о революции. Их действия, как показывают Маркс и Энгельс, причиняли серьезный вред демократическому и рабочему движению, мешали сплочению рабочего класса и могли лишь привести к утрате пролетарской организацией своей самостоятельности. Маркс и Энгельс разоблачают попытки лидеров мелкобуржуазной эмиграции оклеветать пролетарских революционеров и лишить их влияния на пролетариат.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XXIX
Выразительная характеристика деятельности эмигрантских клик и их авантюристической возни дана в двух письмах Маркса франкфуртскому издателю Эбнеру, написанных в августе и декабре 1851 г. и впервые публикуемых на русском языке в настоящем томе. Материалы этих писем частично были использованы Марксом и Энгельсом для памфлета «Великие мужи эмиграции», который был создан ими в 1852 году.
Критикуя одного из лидеров эмиграции, итальянского буржуазного демократа Мадзини, Маркс развивает ряд важных положений по вопросу о национально-освободительном движении угнетенных народов. В письмах Вейдемейеру 11 сентября и Энгельсу 13 сентября 1851 г. он решительно осуждает Мадзини за игнорирование интересов эксплуатируемого помещиками итальянского крестьянства и за отказ от вовлечения крестьянских масс в борьбу за национальное освобождение и объединение Италии. Только широкое участие всех трудящихся в национально-освободительной борьбе, подчеркивает Маркс, может придать этой борьбе подлинную силу и размах и обеспечить ее победу. Маркс указывает в упомянутом письме Вейдемейеру, что «первый шаг к независимости Италии состоит в полном освобождении крестьян и в превращении испольной системы аренды в свободную буржуазную собственность» (см. настоящий том, стр. 507).
В ряде писем Маркса и Энгельса второй половины 1851 г. обсуждаются полученные из Германии сведения об арестах членов Союза коммунистов. Выражая тревогу за судьбу арестованных товарищей, Маркс и Энгельс обращали особое внимание на то обстоятельство, что авантюристические затеи фракционной группы Виллиха - Шаппера и других эмигрантских клик облегчали полиции осуществление всякого рода провокаций и раздувание дела о мнимых «коммунистических заговорах» (см. письмо Маркса Энгельсу 28 мая 1851 г.). Маркс и Энгельс предпринимали шаги к организации выступлений в печати с обличением действий прусских властей и защитой арестованных членов Союза коммунистов (см. письмо Маркса Энгельсу 1 декабря 1851 г.).
Переписка основоположников научного коммунизма в 1849- 1851 гг. показывает, какое огромное значение придавали они дальнейшему развитию своей революционной теории, рассматривая это как важнейшую партийно-политическую задачу. Главным предметом научных исследований Маркса становится теперь политическая экономия. Если до 1848 г. основным содержанием теоретической деятельности Маркса было философское обоснование научного коммунизма, а в 1848-1849 гг. -
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XXX
разработка политических идей и революционной стратегии и тактики, то в 50-е годы на первый план выдвинулось развитие экономического учения. Изучая экономическую литературу, Маркс продолжил разработку своей экономической теории, начатую им еще в 40-е годы, когда им была задумана обширная работа «Критика политики и политической экономии» (об этом замысле см. письмо Маркса Леске 1 августа 1846 г.). Он ставит своей целью написание большого труда, содержащего критику существующего строя и буржуазной политической экономии. Переписка Маркса с Энгельсом за 1851 г. свидетельствует о титанической работе, проделанной Марксом по собиранию и обработке материала для своего научного труда. Как видно из переписки, он глубоко и всесторонне изучает историю народного хозяйства и современную ему экономику разных стран, особенно Англии, которая была тогда классической страной капитализма. В это время его преимущественно интересует история земельной собственности и теория земельной ренты, история и теория денежного обращения и цен, экономические кризисы. Так, в письме Энгельсу 7 января 1851 г. Маркс впервые подвергает критике теорию земельной ренты Рикардо и высказывает некоторые основные положения своей теории ренты, а в письме 3 февраля подробно излагает Энгельсу свои мысли в связи с теорией денежного обращения. Энгельс, в свою очередь, тоже занимался экономическими проблемами, старался помочь Марксу в решении ряда теоретических вопросов. Так, он писал Марксу 12 февраля 1851 г., что сообщенные ему Марксом новые соображения по вопросам денежного обращения чрезвычайно его заинтересовали, и он намерен серьезно их обдумать.
Занимаясь политической экономией, Маркс постоянно обменивается с Энгельсом соображениями о важнейших текущих явлениях экономической жизни Англии и других стран.
Маркс и Энгельс приходят к выводу, что наступившее после революции «процветание» в промышленности носит временный характер, и предвидят наступление экономического кризиса.
Одним из основных предметов теоретических исследований Энгельса в 1851 г. стали военные науки, история военного искусства. Уже интересы революционной борьбы в 1848- 1849 гг. заставили Энгельса приступить к изучению военных вопросов, в первую очередь тактики вооруженного восстания. После своего переезда в Манчестер в конце 1850 г. Энгельс приступил к систематическому и основательному изучению военного дела. В письме Вейдемейеру 19 июня 1851 г. Энгельс следующим образом определил причины, побудившие его к этому: «Огром-
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XXXI
ное значение, которое получит военная сторона дела в ближайшем движении, мои старые наклонности, мои венгерские военные корреспонденции в газете («Neue Rheinische Zeitung». - Ред.}, наконец, мои доблестные похождения в Бадене - все это побудило меня работать в этом направлении, и я хочу достигнуть в этой области того, чтобы я мог высказывать известные теоретические суждения и не очень осрамиться при этом» (см. настоящий том, стр.
483). Письма Энгельса показывают, какой широкий круг источников и литературы привлек он для изучения истории и теории военного искусства.
Большой интерес с военной точки зрения представляет письмо Энгельса Марксу 26 сентября 1851 г., в котором он критически разбирает статью мелкобуржуазного демократа Техова «Контуры грядущей войны». В письме содержится анализ вероятного соотношения вооруженных сил революции и контрреволюции в Европе в случае новых революционных событий. Энгельс высказывает здесь также важную мысль об особенностях формирования революционных армий и характере их боевых действий.
В ряде писем Энгельса даны оценки произведений видных военных писателей середины XIX века (Нейпира, Савари и др.) и характеристики деятельности ряда полководцев (например, Веллингтона).
В переписке основоположников научного коммунизма нашло свое отражение их многолетнее творческое содружество. Нередко Маркс подсказывал Энгельсу темы для новых произведений. Интересна в этом отношении история создания работы Энгельса «Германская кампания за имперскую конституцию». Из переписки между Марксом и Энгельсом видно, что эти очерки Энгельс написал по совету Маркса. «У тебя теперь имеется прекрасная возможность написать историю баденско-пфальцской революции или памфлет об этом», - писал Маркс Энгельсу около 1 августа 1849 года. «Ты можешь при этом великолепно выразить общую позицию «Neue Rheinische Zeitung» по отношению к демократической партии» (см. настоящий том, стр. 131 и 132). Энгельс сразу же откликнулся на предложение Маркса и уже 24 августа 1849 г. сообщал издателю Якобу Шабелицу, что пишет мемуары о баденскопфальцском восстании.
Другим ярким примером сотрудничества Маркса и Энгельса является написание Энгельсом серии статей «Революция и контрреволюция в Германии». В начале августа 1851 г. один из редакторов прогрессивной буржуазной газеты «New-York Daily Tribune», Чарлз Дана, предложил Марксу сотрудничать в своей газете. Маркс, занятый исследованием проблем политической
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XXXII
экономии, в письме 8 августа 1851 г. просит Энгельса написать в эту газету работу о германской революции. До конца года Энгельс написал для «Tribune» три первые статьи из этой серии, которые публиковались газетой за подписью Маркса (остальные статьи были написаны в 1852 г.). При работе над этим произведением Энгельс постоянно обменивался мнениями с Марксом, который, кроме того, просматривал статьи перед отправкой их в газету. В свою очередь, замысел произведения Маркса «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» родился под несомненным влиянием письма Энгельса, написанного 3 декабря 1851 г. и содержащего меткую характеристику бонапартистского государственного переворота во Франции 2 декабря 1851 года. Переписка между Марксом и Энгельсом доказывает неразрывную связь их научной и революционной деятельности, неотделимость того вклада, который каждый из них внес в создание теории научного коммунизма.
Материал публикуемой в томе переписки рисует Маркса и Энгельса как руководителей и воспитателей первых пролетарских революционеров. Письма основоположников научного коммунизма показывают, что они придавали огромное значение теоретическому обучению и воспитанию партийных кадров, считая необходимым использовать для этого временный отлив революционной волны (см. письмо Энгельса Дронке 9 июля 1851 г.). В письме Марксу около 20 июля 1851 г. Энгельс с радостью встречает известие из Германии об образовании новых общин Союза коммунистов, так как в них растут новые кадры партии, ее будущий «генеральный штаб».
Переписка Маркса и Энгельса наглядно показывает, что с той поры как они вступили на путь революционной борьбы, основоположники научного коммунизма были окружены группой друзей, соратников и единомышленников. Именно на этих деятелей рабочего движения опирались Маркс и Энгельс в своей борьбе за построение пролетарской партии, рука об руку с ними протекала деятельность основоположников научного коммунизма в революционные годы и в трудную пору господства реакции.
Особое место среди соратников Маркса и Энгельса занимает Вильгельм Вольф («Лупус»), с которым основоположников марксизма связывала многолетняя тесная дружба. В письме Энгельса Марксу 23-24 ноября 1847 г. содержится высокая оценка Вильгельма Вольфа как одного из руководителей Союза коммунистов: «Лупуса надо решительно отучить от чрезмерной скромности. Этот славный малый - один из тех немногих, которых приходится выдвигать на первый план» (см. настоящий
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XXXIII
том, стр. 105). В годы революции В. Вольф был членом редакции «Neue Rheinische Zeitung» и одним из наиболее выдающихся сотрудников этого революционного органа. После своего прибытия в Лондон летом 1851 г. В. Вольф решительно поддерживал Маркса и Энгельса в борьбе против интриг сектантов и вожаков мелкобуржуазной эмиграции (см. письмо Маркса Энгельсу 13 июля 1851 г.).
Из писем Маркса и Энгельса явствует, что во время своего пребывания в эмиграции они поддерживали тесные связи с деятелями Союза коммунистов в Германии - Даниельсом, Бюргерсом и другими. Даниельс, с которым Маркса связывала давняя дружба, играл руководящую роль среди коммунистов Кёльна, что явствует из письма Маркса к нему 7 марта 1847 г., а также из других писем. С этим революционером и выдающимся ученым Маркс обменивался мнениями по многим теоретическим вопросам, в частности по вопросу о роли науки и технического прогресса в будущем коммунистическом обществе. «Коммунистам предстоит показать, - писал Маркс Даниельсу в мае 1851 г., - что только при коммунистических отношениях уже достигнутые технологические истины могут быть осуществлены на практике» (см. настоящий том, стр. 483). Арест Даниельса прусской полицией в июне 1851 г. сильно встревожил Маркса и Энгельса (см. письма Маркса Энгельсу 16 июня и 13 июля 1851 г., а также его письмо жене Даниельса между 4 и 8 октября 1851 г.).
В переписке Маркса и Энгельса содержится значительный материал об их друзьях и единомышленниках, членах Союза коммунистов, входивших в 1848-1849 гг. в состав редакции «Neue Rheinische Zeitung» - Фердинанде Вольфе, Э. Дронке, Г. Веерте и Ф. Фрейлиграте.
Из писем основоположников научного коммунизма за 1850-1851 гг. видно, что в момент размежевания между пролетарскими революционерами и мелкобуржуазной эмиграцией немецкие революционные поэты Веерт и Фрейлиграт поддержали Маркса и Энгельса (см., например, письмо Маркса Мюллеру-Теллерингу 1 января 1850 г. и письмо Маркса Энгельсу 28 мая 1851 г.).
Большое место в письмах 1848-1851 гг. занимает корреспонденция Маркса и Энгельса с выдающимся пролетарским революционером И. Вейдемейером. Отдав дань в середине 40-х годов увлечению «истинным социализмом», Вейдемейер еще до революции 1848-1849 гг. выступает как убежденный сторонник научного коммунизма, как верный соратник Маркса и Энгельса. В письме Марксу около 1 августа 1851 г. Энгельс пишет о Вейдемейере как об одном из наиболее надежных,
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XXXIV
испытанных товарищей по партии: «относительно В[ейдемейера] можно быть уверенным, что он в случае необходимости явится тотчас же» (см. настоящий том, стр. 265). Не менее высокую оценку дает Вейдемейеру Маркс.
Оказывая постоянную поддержку передовым борцам пролетариата, воспитывая и обучая их, Маркс и Энгельс в то же время, как показывают их письма, сурово критиковали тех из них, кто допускал отступления от революционной пролетарской линии.
Письма Маркса 1850-1851 гг., а также публикуемые в приложениях письма его жены, Женни Маркс, рисуют обстановку жестоких материальных лишений и страданий, которые выпали на долю Маркса и его семьи в лондонской эмиграции. Постоянная материальная нужда, угроза быть выброшенным на улицу за неуплату долга домохозяину, преследования со стороны кредиторов, болезнь и смерть ребенка, - все это делало порой невыносимой жизнь Маркса и препятствовало его научным занятиям. К этому прибавлялись клевета и травля со стороны враждебного окружения многочисленных клик мелкобуржуазной эмиграции, которые не могли простить Марксу и Энгельсу их непримиримой идейно-политической линии (об этом см., например, письмо Маркса Вейдемейеру 2 августа 1851 г., а также письмо Женни Маркс Вейдемейеру 20 мая 1850 г.).
Материал переписки наглядно показывает, что в тяжелых условиях эмиграции огромную роль в жизни Маркса и его семьи сыграла испытанная, многолетняя дружба Энгельса. Именно в это критическое для Маркса время Энгельс пошел на подлинное самопожертвование - вернулся в контору отца и стал на долгие годы «вьючной скотиной торгашества», чтобы дать возможность Марксу продолжать свои экономические исследования. «Не будь постоянной самоотверженной финансовой поддержки Энгельса, - отмечал В. И. Ленин, - Маркс не только не мог бы кончить «Капитала», но и неминуемо погиб бы под гнетом нищеты» (В. И.
Ленин. Соч., 4 изд., т. 21, стр. 32).
Вся переписка между Марксом и Энгельсом является замечательным свидетельством глубокой дружбы, связывавшей в течение нескольких десятилетий этих двух гигантов революционной мысли, «отношения которых, - по выражению В. И. Ленина, - превосходят все самые трогательные сказания древних о человеческой дружбе» (В. И. Ленин. Соч., 4 изд., т.
2, стр. 12).
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XXXV
* * *
В настоящий том включено 21 новое письмо Маркса и Энгельса; эти документы не входили в состав первого издания Сочинений. Некоторые из них, представляющие собой письма, адресованные различным организациям, по своему характеру должны были быть опубликованы в томах, содержащих произведения Маркса и Энгельса за определенный хронологический период; однако поскольку эти материалы были получены или обнаружены Институтом марксизма-ленинизма уже после выхода соответствующих томов, они печатаются в составе настоящего тома. Ряд вновь включаемых в Сочинения писем Маркса и Энгельса был опубликован в русском переводе в советских журналах. Другие публикуются на русском языке впервые, что оговорено в редакционных концовках к этим письмам.
Несколько вновь включаемых в настоящее издание документов относятся к 1843-1844 годам. Из них особый интерес представляет письмо Маркса Фрёбелю и его заявление в редакцию «Allgemeine Zeitung», которые касаются издания журнала «Deutsch-Franzosische Jahrbucher», а также письмо Маркса Фейербаху 11 августа 1844 г., которое содержит важное упоминание о связях Маркса с парижскими общинами Союза справедливых летом 1844 года.
Новый материал о мало исследованном периоде биографии Энгельса содержится в двух письмах, написанных Энгельсом в конце декабря 1848 г. от имени Центральной комиссии объединения немецких союзов в Швейцарии. Большой интерес представляет письмо Маркса Блинду 17 июля 1850 г., в котором приводятся новые сведения о деятельности Союза коммунистов летом 1850 года.
Материалы приложений дополняют публикуемые в томе письма и представляют историко-революционный и биографический интерес. К числу этих документов относятся несколько писем жены Маркса, Женни Маркс, Энгельсу и Вейдемейеру, написанных по поручению Маркса. В раздел приложений включено письмо члена Союза коммунистов К. Шрамма И.
Вейдемейеру 8 января 1850 г., написанное по поручению Маркса, а также прошение Маркса, относящееся ко времени его пребывания в Бельгии в 1845 году. Некоторые из этих материалов впервые публикуются на русском языке.
В состав настоящего тома не включены юношеские письма Маркса и Энгельса 1837- 1841 гг., опубликованные в издании Сочинений Маркса и Энгельса на языке оригинала - «Marx -
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОМУ ТОМУ XXXVI
Engels Gesamtausgabe» (MEGA) и частично вошедшие в первое издание Сочинений. Большая часть этих писем была опубликована в 1956 г. в сборнике: К. Маркс и Ф. Энгельс. «Из ранних произведений». По своему характеру и тематике эти письма Маркса и Энгельса непосредственно примыкают к их работам, включенным в указанный сборник.
Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС К. МАРКС и Ф. ЭНГЕЛЬС ПИСЬМА ФЕВРАЛЬ 1842-ДЕКАБРЬ 1851
3
3
Часть первая ПЕРЕПИСКА МЕЖДУ К. МАРКСОМ и Ф. ЭНГЕЛЬСОМ ОКТЯБРЬ 1844 - ДЕКАБРЬ 1851
5
5
1844 год 1
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ПАРИЖ [Бармен, начало октября 1844 г.]
Дорогой Маркс!
Ты, вероятно, удивляешься, что я до сих пор не дал о себе знать, и ты совершенно прав.
Однако я и теперь не могу еще сказать тебе ничего определенного относительно своего возвращения. Вот уже три недели, как я нахожусь в Бармене и развлекаюсь, насколько это возможно, в обществе немногих друзей и многочисленной семьи, в которой, к счастью, имеется несколько милых женщин. О работе здесь нечего и думать, тем более, что сестра моя* обручилась с лондонским коммунистом Эмилем Бланком - Эвербек его знает, - и поэтому теперь в доме у нас невероятная беготня и суета. Впрочем, я прекрасно понимаю, что мое возвращение в Париж еще встретит значительные препятствия и что мне, вероятно, придется провести в Германии полгода, а то и целый год. Я, конечно, сделаю все, чтобы избежать этого, но ты не можешь себе представить, какие мелкие соображения, какие суеверные опасения выдвигаются против моего отъезда.
В Кёльне я провел три дня и был поражен невероятными успехами нашей пропаганды.
Люди там очень деятельны, но сильно сказывается отсутствие надлежащей опоры. Пока наши принципы не будут развиты в нескольких работах и не будут выведены логически и исторически из предшествующего мировоззрения и предшествующей истории как их необходимое продолжение, настоящей ясности в головах не будет, и большинство будет блуждать в потемках. Затем я был
* - Мария Энгельс. Ред.
1
6
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, НАЧАЛО ОКТЯБРЯ 1844 г.
в Дюссельдорфе, где среди наших тоже есть несколько дельных ребят. Больше всего, однако, нравятся мне мои эльберфельдцы, у которых гуманистическое мировоззрение действительно вошло в плоть и кровь. Они серьезно взялись за революционизирование своих семейных порядков и всякий раз отчитывают своих родителей, если те позволяют себе аристократическое обращение с прислугой или с рабочими, - а это уже немало для нашего патриархального Эльберфельда. Кроме этой группы, в Эльберфельде имеется еще одна очень неплохая, но недостаточно определившаяся группа. В Бармене полицейский комиссар - коммунист.
Третьего дня был у меня старый школьный товарищ, учитель гимназии*; он тоже сильно заражен, хотя никогда не соприкасался с коммунистами. Если бы можно было воздействовать непосредственно на народ, то мы скоро заняли бы господствующее положение. Но это почти невозможно, особенно для нас, литераторов, - мы должны вести себя смирно, чтобы не угодить в тюрьму. Впрочем, тут совершенно безопасно, на нас обращают мало внимания, пока мы ведем себя спокойно, и я думаю, что Г[ессу] с его опасениями просто мерещатся всякие ужасы. Меня здесь до сих пор нисколько не беспокоят, и только один раз оберпрокурор справлялся обо мне у одного из наших. Это все, что до сих пор дошло до меня.
В здешней газете сообщалось, что прусское правительство привлекло Бернайса к суду в Париже и что его судили2. Напиши мне, правда ли это, а также сообщи, в каком положении брошюра**, - она, вероятно, уже готова. О Бауэрах тут ничего не слышно, никто о них ничего не знает. Напротив, на «Jahrbucher»3 еще до сих пор огромный спрос. Моя статья о Карлейле*** имеет большой успех у «массы» - курьез! - тогда как статью о политической экономии**** читали только очень немногие. Да это и понятно.
В Эльберфельде господа пасторы, в частности Круммахер, тоже обрушились на нас в своих проповедях; пока они произносят проповеди только против атеизма молодых людей.
Впрочем, я надеюсь, что за этим скоро последует филиппика против коммунизма. Прошлым летом во всем Эльберфельде только и разговору было об этих безбожниках. Вообще тут произошли замечательные перемены. С тех пор как я уехал4, Вупперталь
* - Вурм. Ред.
** К. Маркс и Ф. Энгельс. «Святое семейство». Ред.
*** Ф. Энгельс. «Положение Англии. Томас Карлейль. «Прошлое и настоящее»». Ред.
**** Ф. Энгельс. «Наброски к критике политической экономии». Ред.
7
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, НАЧАЛО ОКТЯБРЯ 1844 г.
проделал во всех отношениях больший прогресс, чем за последние пятьдесят лет. Весь тон общественной жизни стал гораздо цивилизованнее, интерес к политике и оппозиционное возмущение стали всеобщими, промышленность сделала огромные успехи, выстроены новые кварталы, вырублены целые леса, и вся местность теперь стоит скорее выше, чем ниже среднего уровня немецкой цивилизации, тогда как еще четыре года назад она находилась намного ниже этого уровня; словом, тут создается прекрасная почва для наших принципов, и если нам удастся вовлечь в движение наших неистовых, пылких красильщиков и белилыциков, то наш Вупперталь тебя еще удивит. Рабочие уже года два как достигли последней ступени старой цивилизации, и их протест против старого общественного строя находит свое выражение в быстром росте преступлений, грабежей и убийств. Улицы вечером весьма небезопасны, буржуазию бьют, режут и грабят, и если развитие здешних пролетариев будет идти по тем же законам, что и в Англии, то они скоро поймут, что протестовать таким способом против старого общества - как отдельные индивидуумы и путем насилий - бесполезно, и тогда они будут протестовать против него в своем всеобщем качестве, как люди, путем коммунизма. Если бы только можно было указать им путь! Но это невозможно.
Брат мой* теперь солдат в Кёльне, и, пока он вне подозрений, можно пользоваться его адресом для писем Г[ессу] и др. Но я пока сам не знаю его точного адреса и поэтому не могу тебе его сообщить.
С тех пор как я написал предыдущие строки, я побывал в Эльберфельде и вновь натолкнулся на нескольких прежде мне совершенно не известных коммунистов. Куда ни кинь, куда ни повернись, везде натыкаешься на коммунистов. Один пылкий коммунист, художник, рисующий карикатуры и начинающий заниматься исторической живописью, фамилия его Зеель, едет через два месяца в Париж. Я дам ему явку к вам. Он вам всем понравится - энтузиаст, любит музыку и живопись, будет очень полезен как карикатурист. Возможно, что к тому времени я и сам приеду к вам, но это еще очень сомнительно.
«Vorwarts!»5 получают здесь в нескольких экземплярах; я позаботился, чтобы и другие подписались. Пусть экспедиция пошлет пробные номера в Эльберфельд Рихарду Роту, капитану Вильгельму Бланку-младшему, Ф. В. Штрюккеру, баварскому
* - Герман Энгельс. Ред.
8
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, НАЧАЛО ОКТЯБРЯ 1844 г.
трактирщику Мейеру на Функенштрассе (кабачок, где собираются коммунисты) - все это в конвертах через посредство коммунистического книготорговца Бедекера там же. Когда эти люди увидят, что газета доходит, они станут постоянными подписчиками. В Дюссельдорф пошли В. Мюллеру, доктору медицины. В Кёльн можно, пожалуй, послать доктору медицины Д'Эстеру, трактирщику Лёльхену, твоему шурину* и т. д. Все это, конечно, через книготорговца и в конвертах.
Постарайся только, чтобы собранные тобой материалы скорее увидели свет6. Давно уже пора сделать это. Я тоже возьмусь как следует за работу и сегодня же снова начну писать. У всех германцев еще очень неясные представления о практической осуществимости коммунизма. Чтобы положить конец этому безобразию, я напишу маленькую брошюру, в которой покажу, что практически уже сделано в этом отношении, и в популярной форме расскажу о существующей практике коммунизма в Англии и Америке7. Это займет у меня дня три и поможет многое разъяснить нашим людям. Я уже убедился в этом во время моих бесед со здешней публикой.
Итак, надо приниматься энергично за работу и скорее печатать! Кланяйся Эвербеку, Бакунину, Герье и другим, а также твоей жене, и напиши мне скорее обо всем. Если это письмо дойдет нераспечатанным, то пиши по адресу «Ф. В. Штрюккеру и К°, Эльберфельд»; посылай письма в конверте, надписанном по возможности конторским почерком, а в противном случае по какому-либо другому адресу из тех, которые я оставил Эвербеку. Мне очень хочется знать, обманет ли почтовых ищеек чисто дамская внешность моего письма.
Ну, будь здоров, дорогой Карл, и отвечай поскорее. Ни разу еще я не был в таком хорошем настроении и не чувствовал себя в такой степени человеком, как в течение тех десяти дней, что провел у тебя.
Что касается затеваемого предприятия, то я не имел еще случая сделать в этом направлении какие-нибудь шаги.
* - Эдгару фон Вестфалену. Ред.
Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F. Engels und К. Marx». Bd. I, Stuttgart. 1913
Печатается по рукописи Перевод с немецкого
9
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 19 НОЯБРЯ 1844 г.
2
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ПАРИЖ Б[армен], 19 ноября 1844 г. № 2
Дорогой Маркс!
Недели две назад я получил от тебя и Б[ернайса] несколько строк, датированных 8 октября и с почтовым штемпелем: Брюссель, 27 октября. Почти в то самое время, когда ты писал мне, я послал тебе письмо, адресованное на имя твоей жены. Надеюсь, ты получил его. Чтобы впредь быть спокойным, что никто не перехватывает наши письма, я предлагаю их нумеровать. Итак, мое теперешнее письмо - второе, и когда ты будешь мне писать, сообщай, до какого номера ты получил письма и все ли они доходят. - Несколько дней назад я был в Кёльне и Бонне. В Кёльне все идет хорошо. Грюн, наверное, рассказал тебе о деятельности тамошних людей. Гесс тоже собирается через две или три недели отправиться в Париж, если получит необходимые для этого деньги. У вас там теперь и Бюргерс, так что получилось настоящее сборище. Тем меньше вы нуждаетесь во мне, и тем более нужен я здесь. В настоящий момент я безусловно не могу приехать - иначе я должен буду поссориться со всей моей семьей. Кроме того, у меня тут роман, и в этом отношении я тоже должен сперва принять какое-то решение. К тому же один из нас во всяком случае должен теперь быть здесь, так как нашими людьми необходимо руководить, дабы они занимались надлежащим делом, не разменивались на мелочи и не сбились с пути. Так, например, Юнг и многие другие не хотят понять, что между нами и Руге существуют принципиальные разногласия8, и все еще думают, что это только личные дрязги. Когда им говоришь, что Р[уге] вовсе не коммунист, они все-таки этому не верят и думают, что мы поступаем опрометчиво, отталкивая от себя такой «литературный авторитет», как Р[уге]! Что прикажешь с ними делать? Приходится ждать, пока Р[уге] опять не выкинет какую-нибудь колоссальную глупость, так что это станет ad oculos* ясно всем этим людям. Мне кажется, что на Ю[нга] надежда плоха: ему не хватает твердости.
* - воочию. Ред.
10
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 19 НОЯБРЯ 1844 г.
У нас теперь устраивают повсюду собрания, чтобы основать союзы для улучшения положения рабочих9. Это вносит большое оживление в ряды германцев и привлекает внимание филистеров к социальным вопросам. Собрания созываются явочным порядком, без оповещения полиции. В Кёльне комитет для выработки устава состоял наполовину из наших людей, в Эльберфельде среди членов комитета тоже был один из наших, и с помощью рационалистов мы на двух собраниях нанесли полное поражение святошам; огромным большинством голосов нам удалось выкинуть из устава все христианское10. Забавно было наблюдать, в каком смешном положении оказались эти рационалисты со своим теоретическим христианством и практическим атеизмом. В принципе они полностью признавали правоту христианской оппозиции, на практике же предлагали, чтобы о христианстве, которое, по их же собственным словам, составляло основу союза, совершенно не было упомянуто в уставе. Устав должен был содержать все, что угодно, только не жизненный принцип союза! Эти люди так упорно отстаивали свою смехотворную позицию, что мне совершенно не понадобилось выступать. Мы получили такой устав, лучше которого при настоящих условиях трудно пожелать. В ближайшее воскресенье опять назначено собрание, но я не смогу на нем быть - завтра я уезжаю в Вестфалию.
Я зарылся с головой в английские газеты и книги, на основании которых пишу свою книгу о положении английских рабочих*. К середине или к концу января я надеюсь закончить ее, так как с наиболее трудной работой, с приведением в порядок материала, я уже справился около двух недель тому назад. Я предъявлю англичанам славный перечень их грехов. Перед лицом всего мира я обвиняю английскую буржуазию в массовых убийствах, грабежах и других преступлениях. Я пишу на английском языке вступление к книге, которое напечатаю отдельно и разошлю английским партийным лидерам, литераторам и членам парламента**.
Пусть они помнят обо мне. Впрочем, само собой разумеется, что хотя я и бью по мешку, но имею в виду осла, то есть немецкую буржуазию. Я достаточно ясно говорю ей, что она так же плоха, как английская, но далеко не так смела, последовательна и искусна в своем живодерстве. Как только я закончу эту книгу, я возьмусь за историю общественного развития Англии11. Это будет для меня еще легче, так как материал у меня уже собран
* Ф. Энгельс. «Положение рабочего класса в Англии». Ред
** Ф. Энгельс. «К рабочему классу Великобритании». Ред.
11
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 19 НОЯБРЯ 1844 г.
и мысленно приведен в порядок - вопрос мне совершенно ясен. В промежутке, как только у меня будет время, я постараюсь написать несколько брошюр, в частности против Листа12.
Ты, вероятно, уже слышал о книге Штирнера «Единственный и его собственность»13, а может быть даже она у тебя есть. Виганд прислал мне пробные оттиски; я взял их с собой в Кёльн и оставил у Гесса. Принцип благородного Штирнера - ты помнишь берлинца Шмидта, который в сборнике Буля писал о «Тайнах»14, - это эгоизм Бентама, только проведенный в одном отношении более последовательно, в другом - менее. Более последовательно - потому, что Шт[ирнер], как атеист, ставит личность выше бога или, вернее, изображает ее как самую последнюю инстанцию, тогда как Бентам оставляет над ней в туманной дали бога; одним словом, потому, что Шт[ирнер] стоит на плечах немецкого идеализма и является идеалистом, превратившимся в материалиста и эмпирика, тогда как Бентам - простой эмпирик. Менее последователен Шт[ирнер] потому, что он желал бы, но не может избежать реконструкции распавшегося на отдельные атомы общества - операции, которую производит Б[ентам]. Этот эгоизм есть только осознавшая себя сущность современного общества и современного человека, последний аргумент современного общества против нас, кульминационный пункт всякой теории в пределах существующей нелепости.
Вот почему эта штука имеет большое значение, гораздо большее, чем думает, например, Гесс. Мы не должны отбрасывать ее в сторону, а наоборот, скорее использовать как наиболее полное выражение существующей нелепости и, перевернув ее, строить на этой основе дальше. Этот эгоизм доведен до такой крайности, до того нелеп и в то же время столь осознан, что в своей односторонности он не может удержаться ни одного мгновения и должен тотчас же превратиться в коммунизм. Во-первых, нет ничего легче, как доказать Шт[ирнеру], что его эгоистические люди просто из эгоистических побуждений неизбежно должны стать коммунистами. Вот что надо ему возразить. Во-вторых, нужно ему сказать, что человеческое сердце прежде всего, непосредственно является, именно в силу своего эгоизма, бескорыстным и способным на жертвы и что он, таким образом, возвращается к тому, на что нападает.
С помощью таких тривиальностей можно опровергнуть его односторонность. Но мы должны воспринять и то, что в этом принципе является верным. А верно в нем во всяком случае то, что если мы хотим чем-то помочь какому-нибудь делу, оно должно сперва стать
12
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 19 НОЯБРЯ 1844 г.
нашим собственным, эгоистическим делом, - что, следовательно, мы в этом смысле, даже помимо каких-либо материальных чаяний, просто из эгоистических побуждений, являемся коммунистами и именно из эгоистических побуждений хотим быть людьми, а не только индивидами. Или, выражаясь иначе: Шт[ирнер] прав, когда он отвергает «человека»
Ф[ейербаха], по крайней мере человека из «Сущности христианства». Фейербаховский «человек» есть производное от бога, Ф[ейербах] пришел от бога к «человеку», и потому его «человек» еще увенчан теологическим нимбом абстракции. Настоящий же путь, ведущий к «человеку», - путь совершенно обратный. Мы должны исходить из «я», из эмпирического, телесного индивида, но не для того, чтобы застрять на этом, как Штирн[ер], а чтобы от него подняться к «человеку». «Человек» всегда остается призрачной фигурой, если его основой не является эмпирический человек. Одним словом, мы должны исходить из эмпиризма и материализма, если хотим, чтобы наши идеи и, в особенности, наш «человек» были чем-то реальным; мы должны всеобщее выводить из единичного, а не из самого себя или из ничего, как Гегель.
Все это тривиальности, которые сами собой разумеются и которые, каждая в отдельности, уже сказаны были Фейербахом. Я не стал бы их повторять, если бы Гесс - как мне кажется, в силу своей старой приверженности к идеализму, - не подверг такой жестокой критике эмпиризм, в особенности Фейербаха, а теперь Штирнера. Во многом, что он говорит о Фейербахе, Гесс прав, но, с другой стороны, он, по-видимому, сохранил еще некоторые идеалистические повадки - когда он начинает говорить о теоретических вопросах, то всегда сводит все к категориям. Поэтому он и не умеет писать популярно, он для этого чересчур абстрактен. По той же причине он ненавидит также всяческий эгоизм и проповедует любовь к людям и т. д., что опять-таки сводится к христианскому самопожертвованию. Но если телесный индивид представляет истинную основу, истинный исходный пункт для нашего «человека», то, само собой разумеется, эгоизм - конечно, не только штирнеровский рассудочный эгоизм, но и эгоизм сердца - должен быть также исходным пунктом для нашей любви к людям, иначе последняя повисла бы в воздухе. Так как Гесс к вам скоро приедет, то ты сможешь с ним сам побеседовать на эту тему. Впрочем, вся эта теоретическая болтовня мне с каждым днем все больше надоедает, и всякое слово, которое еще приходится говорить о «человеке», всякая строка, которую приходится писать или читать против теологии и абстракции, а
13
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 19 НОЯБРЯ 1844 г.
равно и против грубого материализма, раздражают меня. Совсем другое дело, когда, вместо всех этих призраков, - ведь и не реализовавший еще себя человек остается до своей реализации таким призраком - занимаешься действительными, живыми предметами, историческим развитием и его результатами. Это, по крайней мере, лучшее, что нам остается, пока мы вынуждены прибегать только к перу и не в состоянии непосредственно воплощать наши идеи в действительность, пуская в ход руки, а если это необходимо, и кулаки.
Вместе с тем книга Штирнера вновь показывает, как глубоко укоренилась абстракция в умах берлинцев. Из всех «Свободных»15 Шт[ирнер], несомненно, наиболее талантлив, самостоятелен и прилежен, но, несмотря на все это, он перескакивает от идеалистической абстракции к материалистической и не приходит ни к чему. Мы слышим об успехах социализма во всех частях Германии, только не в Берлине. Эти сверхумные берлинцы устроят у себя на Хазенхейде democratie pacifique16 к тому времени, когда вся Германия уже отменит собственность, - дальше этого они, наверное, не пойдут. Вот увидишь, скоро в Укермарке явится новый мессия, который перекроит Фурье на гегелевский лад, сконструирует фаланстеры из вечных категорий и провозгласит вечным законом к себе возвращающейся идеи, что капитал, талант и труд должны получать определенные доли продукта. Это станет новым заветом гегельянства, старый Гегель станет ветхим заветом, «государство», закон станет «надсмотрщиком над христианством», и фаланстер, в котором отхожие места будут размещены в порядке логической необходимости, станет «новым небом», «новой землей», новым Иерусалимом, который спускается с неба, разукрашенный как невеста, о чем мы подробно прочтем в новом апокалипсисе. А когда все это будет закончено, тогда придет «критическая критика», заявит, что она есть воплощение всего, что она объединяет в своей голове капитал, талант и труд, что все, что произведено, сделано ею, а не бессильной массой, - и наложит руку на все. Таков будет конец берлинско-гегельянской [«мир]ной* демократии».
Если «Критическая критика»** готова, то пришли мне несколько экземпляров в запечатанных конвертах...* через книготорговца, иначе они мо[гут]* быть конфискованы. На тот случай, если ты [не полу]чил* моего последнего письма, я еще раз повторяю, что ты можешь мне писать либо по адресу...*
* В этом месте рукопись повреждена. Ред.
** К. Маркс и Ф. Энгельс. «Святое семейство». Ред.
14
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 19 НОЯБРЯ 1844 г.
Ф. Э. junior*, Бармен, либо в конверте на имя Ф. В. Штрюккера и К°, Э[льберфельд]**. Это письмо посылаю тебе кружным путем.
Пиши же мне скорее - вот уже больше двух месяцев, как я ничего о тебе не знаю. Что поделывает «Vorwarts!»? Кланяйся всем нашим.
Твой
* - младшему. Ред.
** В этом месте рукопись повреждена. Ред.
Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischenF. Engels und К. Marx». Bd, I, Stuttgart, 1913
Печатается по рукописи Перевод с немецкого
15
1845 год 3
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В ПАРИЖ [Бармен, 20 января 1845 г.]
Дорогой Маркс!
Если я не ответил тебе раньше, то главным образом потому, что ждал обещанных тобой номеров «Vorwarts!». Но так как они до сих пор не получены, то я перестал их ждать, так же как и «Критическую критику»*, о которой ничего больше не слышно. Что касается Штирнера, то я с тобой совершенно согласен. Когда я писал тебе, я все еще находился под непосредственным впечатлением книги, а теперь, когда я отложил ее и смог лучше подумать, я прихожу к тем же выводам, что и ты. Гесс, - он все еще находится здесь, и я говорил с ним две недели назад в Бонне, - после некоторых колебаний пришел к тому же заключению, что и ты. Он прочитал мне свою статью о книге, которую скоро опубликует и в которой он, еще до ознакомления с твоим письмом, говорит то же самое18. Я оставил ему твое письмо, так как он хотел кое-что оттуда использовать, и поэтому отвечаю тебе по памяти.
Что касается моего приезда, то не подлежит никакому сомнению, что года через два я буду в Париже; кроме того, я твердо решил, что будущей осенью во что бы то ни стало приеду туда месяца на полтора. Если здешняя полиция станет чинить мне препятствия, то я и раньше приеду, а при здешнем положении дел эти негодяи могут в любой день потревожить нашего брата. Мы увидим на примере «Burgerbuch»19 Пютмана, как далеко можно зайти без риска быть арестованным или высланным.
* К. Маркс и Ф. Энгельс. «Святое семейство». Ред.
17
16
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 20 ЯНВАРЯ 1845 г.
Мой роман закончился печально. Избавь меня от скучных объяснений, теперь ведь ничем не поможешь, да и без того эта история уже причинила мне много огорчений. Я рад, что могу, по крайней мере, снова работать, а если бы я тебе написал обо всей этой ерунде, то испортил бы себе весь вечер.
Последняя новость: начиная с 1 апреля, Гесс и я будем издавать у Тиме и Буца в Хагене журнал «Gesellschaftsspiegel», в котором будем давать картины социальных бедствий и буржуазного строя20. Проспект и пр. - в ближайшие дни. А пока было бы хорошо, если бы поэтический «Ремесленник»21 потрудился прислать нам материал о тамошних бедствиях, в особенности отдельные примеры, так как это сильнее всего действует на филистера, которого нужно еще подготовить к восприятию коммунизма. Редактирование журнала отнимет не много времени, а для того, чтобы ежемесячно обеспечить материал на четыре листа, найдется достаточно сотрудников; таким образом, у нас будет мало работы и широкое поле деятельности. Кроме того, Пютман будет издавать у Леске не подлежащий цензуре по своему объему трехмесячный журнал «Rheinische Jahrbucher»22, где будут печататься только коммунистические работы. Ты мог бы также принять в нем участие. К тому же было бы неплохо, если бы мы часть наших работ публиковали дважды: сначала в журнале, а потом отдельно, в виде сборников; ведь запрещенные книги распространяются менее свободно, а таким образом мы имели бы двойную возможность воздействовать на читателей. Как видишь, у нас тут в Германии достаточно хлопот: надо снабжать материалом все эти журналы и, кроме того, подготавливать более крупные труды. Но нам приходится корпеть, если мы хотим добиться чего-нибудь, и хорошо еще, если работа захватывает. Моя книга об английских рабочих* будет готова через две - три недели, затем я около месяца посвящу более мелким вещам, а потом примусь за работу об историческом развитии Англии и английского социализма23.
Что меня особенно радует, так это внедрение коммунистической литературы в Германии, которое стало теперь fait accompli**. Всего только год, в сущности, как она возникла и начала завоевывать себе место вне Германии, в Париже, а теперь она уже села на шею немецкому Михелю. Газеты, еженедельники, ежемесячные и трехмесячные журналы и подтягивающиеся резервы тяжелой артиллерии - все как следует. Чертовски быстро шло это развитие!
Подпольная пропаганда тоже принесла свои плоды: всякий раз, когда я попадаю в Кёльн или
* Ф. Энгельс. «Положение рабочего класса в Англии». Ред.
** - совершившимся фактом. Ред.
17
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 20 ЯНВАРЯ 1845 г.
в один из здешних кабачков, я замечаю новые успехи, новых прозелитов. Собрание в Кёльне* привело к поразительным результатам - мало-помалу обнаруживаются отдельные коммунистические группы, которые до сих пор развивались втихомолку, без нашего прямого содействия.
«Gemeinnutziges Wochenblatt», который прежде издавался вместе с «Rheinische Zeitung»24, теперь также в наших руках; Д'Эстер взялся за него и постарается что-нибудь из него сделать. Нам теперь нужно прежде всего выпустить несколько крупных работ - они послужили бы основательной точкой опоры для многих полузнаек, которые полны добрых намерений, но сами не могут во всем разобраться. Постарайся скорее кончить свою книгу по политической экономии25; даже если тебя самого она во многом еще не удовлетворяет, - все равно, умы уже созрели, и надо ковать железо, пока оно горячо. Мои английские работы, конечно, тоже произведут впечатление - факты слишком красноречивы, - но все же я хотел бы иметь большую свободу действий и написать нечто такое, что произвело бы больший эффект в настоящий момент и нанесло бы более чувствительный удар немецкой буржуазии. Мы, немцы-теоретики...** - смешно, но это знамение времени, характеризующее разложение немецкой национальной мерзости, - никак не можем...** дать разработку нашей теории, мы все еще не опубликовали даже критику нелепости. Но теперь время не терпит. Постарайся поэтому кончить до апреля. Сделай, как я: назначь себе срок, к которому ты обязательно должен закончить работу, и позаботься, чтобы книга была скорее напечатана. Если ты не можешь сделать этого в Париже, то печатай в Мангейме, Дармштадте или где-нибудь еще.
Важно, чтобы книга появилась как можно скорее.
Меня немало удивило, что ты растянул «Критическую критику» на двадцать листов. Это хорошо, по крайней мере появится многое из того, что иначе еще долго лежало бы в твоем письменном столе. Но если ты оставил на книге мое имя, то это произведет странное впечатление, - ведь я написал от силы полтора листа. Как я уже сказал, я ничего не слышал ни о Лёвентале, ни о выходе книги, которую, конечно, жду с большим нетерпением.
Вчера я получил «Vorwarts!», которого не видел со времени моего отъезда. Некоторые шутки Бернайса доставили мне большое удовольствие; этот парень умеет заставить посмеяться по-настоящему, что со мной обычно редко случается при чтении.
* См. настоящий том, стр. 10. Ред.
** В этом месте рукопись повреждена. Ред.
18
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 20 ЯНВАРЯ45 г.
В общем же газета плоха, недостаточно интересна и из нее можно почерпнуть мало полезного, так что вряд ли многие немцы захотят выписывать ее постоянно. В каком положении она сейчас и правда ли, как я слышал в Кёльне, что ее собираются превратить в ежемесячник?
Мы тут так завалены работой, что...* сможем посылать отсюда статьи только время от времени. Вам там тоже придется приналечь. И ты пиши раз в четыре- шесть недель статьи для газеты, да «не поддавайся» своему настроению. Почему не пишет ничего Бакунин и почему нельзя заставить Эвербека писать хотя бы тривиально? Бедный Бернайс сидит теперь, наверное, в кутузке; кланяйся ему от меня и посоветуй не принимать слишком близко к сердцу всей этой дряни - два месяца пройдут скоро, хотя это довольно противно. Что вообще поделывают наши ребята? Ты ничего не пишешь об этом. Приехал ли опять Герье, пишет ли Бакунин по-французски? Чем занимается теперь вся эта орава, которая в августе каждый вечер посещала набережную Вольтера? А что ты сам собираешься делать? Каково твое положение в Париже? Живет ли еще у вас в доме внизу Куница**? Он недавно опять разразился статьей в «Telegraph»26 - само собой разумеется, о патриотизме. Курьезно, что он не слезает с этого конька: ему на все наплевать, только бы удалось уничтожить патриотизм. Вероятно, это и было главной причиной, почему он не хотел дать статью Фрёбелю. Немецкие газеты недавно сообщили, что Куница возвращается в Германию. Если это правда, я поздравляю его, но это слишком невероятно, иначе ему пришлось бы вторично приобрести себе омнибус с клозетом, а это ведь невозможно.
Я говорил недавно с человеком, приехавшим из Берлина. Разложение caput mortuum***
«Свободных», по-видимому, завершилось полностью. Кроме Бауэров, с ними прекратил, кажется, сношения и Штирнер. Оставшаяся ничтожная кучка, Мейен, Рутенберг и компания, продолжают, ничтоже сумняшеся, как и шесть лет назад, ходить ежедневно в два часа пополудни к Штехели и умничать по поводу газет. Теперь они уже добрались до «организации труда» и на этом застрянут. По-видимому, и г-н Науверк осмелился сделать этот шаг, так как он усердно выступает на многолюдных собраниях. Я ведь уже писал тебе, что все эти люди еще станут «democrates pacifiques»****. При этом все они весьма «ценят» ясность и т. д.
* В этом месте рукопись повреждена. Ред.
** - Руге. Ред.
*** - буквально: мертвой головы; в переносном смысле: мертвых останков. Ред.
**** - «мирными демократами» (ср. настоящий том, стр. 13). Ред.
19
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 20 ЯНВАРЯ 1845 г.
наших статей в «Jahrbucher». Если меня снова как-нибудь попутает дьявол, я завяжу переписку с маленьким Мейеном, - быть может, удастся получить удовольствие, позабавившись над этой публикой, если уж нельзя получить удовольствие от них. А то здесь совершенно не представляется возможности хоть время от времени давать выход своему озорству.
Ведь я веду здесь жизнь, какую только может пожелать самый отъявленный филистер, - тихую и спокойную, благочестивую и почтенную, сижу в своей комнате и работаю, почти нигде не бываю, стал солиден, как истый немец. Если так будет продолжаться, то я боюсь, как бы господь бог не простил мне мои писания и не пустил меня на небо. Уверяю тебя, я тут, в Бармене, начинаю пользоваться хорошей репутацией. Но мне все это опротивело, и на пасху я хочу уехать отсюда, вероятно, в Бонн. Уступая настояниям моего зятя* и видя огорченные лица обоих стариков, я опять попытался взяться за коммерцию и...** дней немного поработал в конторе; отчасти меня побудила к этому и моя любовная история. Но мне это опротивело раньше, чем я начал работать, - торговля - гнусность, гнусный город Бармен, гнусно здешнее времяпрепровождение, а в особенности гнусно оставаться не только буржуа, но даже фабрикантом, то есть буржуа, активно выступающим против пролетариата. Несколько дней, проведенных на фабрике моего старика***, снова воочию показали мне...** всю эту мерзость, которую я раньше не так сильно чувствовал. Я, конечно, рассчитывал иметь дело с коммерцией только до тех пор, пока мне это будет удобно, а там написать что-нибудь предосудительное с полицейской точки зрения, чтобы иметь благовидный предлог перебраться за границу. Но я не выдержу так долго. Если бы я не должен был ежедневно регистрировать в моей книге отвратительнейшие картины из жизни английского общества, я, вероятно, уже успел бы прокиснуть, но именно это давало новую пищу моему бешенству. Можно еще, будучи коммунистом, оставаться по внешним условиям буржуа и вьючной скотиной торгашества, если не заниматься литературной деятельностью, - но вести в одно и то же время широкую коммунистическую пропаганду и занятия торгашеством, промышленными делами, этого нельзя. Довольно, на пасху я уеду. К тому же еще эта усыпляющая жизнь в семье, насквозь христиански-прусской, - я не могу больше этого вынести, я бы мог здесь
* - Эмиля Бланка. Ред.
** В этом месте рукопись повреждена. Ред.
*** - Фридриха Энгельса-старшего, отца Энгельса. Ред.
20
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, ЯНВАРЯ 1845 г.
в конце концов сделаться немецким филистером и внести филистерство в коммунизм.
Не заставляй меня так же долго ждать твоего письма, как ты на этот раз ждал моего. Привет твоей жене, хотя я с ней и не знаком, и всем, кто этого заслуживает.
Продолжай пока писать сюда; если я к тому времени уеду, мне перешлют твои письма.
Твой Ф. Э.
Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F. Engels und K. Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913
Печатается по рукописи Перевод с немецкого 4
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В БРЮССЕЛЬ Бармен, 22-26 февраля, 7 марта 1845 г.
Дорогой Маркс!
Наконец, после длительной переписки, я только что получил из Кёльна твой адрес и сейчас же сажусь тебе писать. Как только пришло известие о твоей высылке28, я счел необходимым тотчас же открыть подписку, чтобы по-коммунистически распределить между всеми нами твои непредвиденные расходы в связи с высылкой. Дело пошло хорошо, и недели три назад я послал свыше 50 талеров Юнгу; я написал также дюссельдорфцам, которые собрали столько же, а в Вестфалии поручил агитировать в этом направлении Гессу. Подписка здесь, однако, еще не закончена, так как художник Кётген затянул дело, и поэтому у меня еще нет всех денег, на которые я рассчитываю. Я надеюсь, однако, через несколько дней получить все деньги, и тогда я тебе вышлю вексель в Брюссель. Так как я не знаю, хватит ли этих денег, чтобы ты мог устроиться в Брюсселе, то, само собой разумеется, я с величайшим удовольствием предоставлю в твое распоряжение свой гонорар за первую английскую работу*, который я скоро получу хотя бы частично и без которого я в данный момент могу обойтись, так как займу у своего старика**. Эти собаки не должны, по крайней мере, радоваться, что причинили тебе своей подлостью денежные затруднения. Верх мерзости, что тебя заставили еще заплатить
* Ф. Энгельс. «Положение рабочего класса в Англии». Ред.
** - Фридриха Энгельса-старшего, отца Энгельса. Ред.
27
21
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 22-26 ФЕВРАЛЯ, 7 МАРТА 1845 г.
за квартиру вперед. Боюсь, впрочем, что тебя не оставят в покое и в Бельгии и что тебе придется, в конце концов, переехать в Англию.
Но довольно обо всей этой подлой истории. Крите, наверное, уже успел побывать у тебя до прибытия этого письма. Этот парень - великолепный агитатор. Он расскажет тебе много о Фейербахе. На другой день после его отъезда отсюда я получил письмо от Ф[ейербаха1, которому мы писали. Ф[ейербах] говорит, что должен сначала основательно покончить с религиозной дрянью, прежде чем сможет в такой мере заняться коммунизмом, чтобы отстаивать его в своих трудах. Кроме того, он в Баварии слишком оторван от жизни, чтобы взяться за это. Впрочем, он-де коммунист, и для него дело лишь в том, как осуществить коммунизм.
Возможно, он летом приедет на Рейн, и тогда он должен поехать в Брюссель - этого уж мы от него добьемся. - Здесь, в Эльберфельде, происходят чудеса. Вчера в самом большом зале, в лучшем ресторане города, у нас было третье коммунистическое собрание. На первом - 40 человек, на втором - 130, на третьем - 200 - самое меньшее. Весь Эльберфельд и Бармен, начиная с денежной аристократии и кончая мелкими лавочниками, был представлен, за исключением только пролетариата. Гесс выступил с докладом. Читали стихотворения Мюллера, Пютмана и отрывки из Шелли, а также статью о существующих коммунистических колониях, опубликованную в «Burgerbuch»*. Потом дискутировали до часу. Успех колоссальный. Коммунизм является главной темой разговоров, и каждый день приносит нам новых приверженцев. Вуппертальский коммунизм стал действительностью и почти уже силой. Ты не можешь себе представить, насколько почва здесь благоприятна для этого. Самая тупая, самая ленивая, самая филистерская публика, которая ничем в мире не интересовалась, начинает прямо восторгаться коммунизмом. Как долго еще все это будут терпеть, я не знаю. Полиция, во всяком случае, в большом затруднении: она сама не знает, что ей делать, а главная скотина, ландрат, как раз теперь в Берлине. Но если наши собрания и запретят, мы обойдем запрет, а если не удастся, то мы, во всяком случае, уже настолько всех расшевелили, что все литературные произведения в нашем духе читаются здесь нарасхват. Так как я на пасху уезжаю, то хорошо, что Гесс собирается здесь поселиться и вместе с тем издавать
* Ф. Энгельс. «Описание возникших в новейшее время и еще существующих коммунистических колоний». Ред.
22
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ,-26 ФЕВРАЛЯ, 7 МАРТА 1845 г.
у Бедекера в Эльберфельде ежемесячник*, проспект которого, по-моему, имеется у Криге.
Как я уже, кажется, писал тебе, я во всяком случае переезжаю в Бонн**. Моя предполагавшаяся поездка в Париж отпадает, так как мне теперь там нечего делать, зато я, наверное, приеду в Брюссель, тем более, что моя мать и обе сестры летом поедут в Остенде. Кроме того, я должен еще раз побывать в Билефельде у тамошних коммунистов и, если Фейербах не приедет, заехать к нему, а после, если будет время и деньги, я хочу еще раз съездить в Англию. Как видишь, у меня широкие планы. Бергенрот тоже говорил мне, что он, вероятно, через несколько недель будет в Брюсселе. Вместе с другими дюссельдорфцами он был на нашем втором собрании и выступал там. А знаешь, стоять перед настоящими, живыми людьми и проповедовать им непосредственно, ощутимо, открыто - это совсем другое дело, чем заниматься проклятой абстрактной писаниной, имея перед своим «духовным взором» столь же абстрактную публику.
От имени Гесса - и от моего также - я снова прошу тебя послать что-нибудь Пютману для его трехмесячного журнала***. Мы должны непременно появиться все вместе уже в первом выпуске, чтобы журнал приобрел определенный характер. Да и все равно без нас он не выйдет.
25 февраля Вчера вечером пришло известие, что наше предстоящее собрание будет разогнано жандармами и ораторы будут арестованы.
26 февраля Вчера утром обер-бургомистр**** запретил г-же Обермейер предоставлять свое помещение для подобных собраний, а я был уведомлен, что если, несмотря на это запрещение, собрание все же состоится, то последует арест и привлечение к суду. Мы, конечно, в настоящий момент от собрания отказались и ждем, привлекут ли нас к суду, что, впрочем, мало вероятно, так как мы были достаточно хитры, чтобы не давать им для этого никакого повода, и вся эта ерунда может кончиться только величайшим позором для властей. К тому же на собраниях присутствовали прокуроры и все члены окружного суда, а обер-прокурор сам принимал участие в дискуссии,
* - «Gesellschaftsspiegel». Ред.
** См. настоящий том, стр. 19. Ред.
*** - «Rheinische Jahrbucher». Ред.
**** - Карнап. Ред.
23
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 22-26 ФЕВРАЛЯ, 7 МАРТА 1845 г.
7 марта С того времени, как я написал предыдущие строки, я провел неделю в Бонне и Кёльне.
Кёльнцам разрешено теперь провести собрание по поводу союза29. По нашему эльберфельдскому делу пришло распоряжение окружного управления из Дюссельдорфа, согласно которому запрещаются дальнейшие собрания. Гесс и Кётген заявили протест. Это, конечно, не поможет, но по характеру протеста эта публика увидит, что с нами ничего нельзя поделать.
Гесс опять в самом сангвиническом настроении, так как все идет удачно и наши успехи действительно огромны; добрый малый всегда полон иллюзий.
Наш журнал «Gesellschaftsspiegel» великолепен, первый лист уже благополучно прошел цензуру. Статей масса. Г[есс] живет в Бармене в гостинице «Штадт Лондон». Бергенрот, по всей вероятности, не так скоро попадет в Брюссель, зато приедет другой человек, которого я не хочу называть, так как это письмо, наверно, будет вскрыто. Если удастся, то и я постараюсь приехать еще в апреле. Самое главное для меня теперь - денежный вопрос, так как изза собрания я имел семейную сцену, и в результате мой старик* заявил, что готов давать мне деньги для моих «ученых занятий», но отнюдь не на какие-либо коммунистические цели.
Я написал бы тебе еще о многом, если бы имел надежный адрес в Брюсселе, который ты мне непременно должен достать. Многое из того, что здесь произошло, могло бы повредить кое-кому, если бы письмо было прочтено в «черном кабинете»30. Я остаюсь здесь еще на месяц и в начале апреля еду в Бонн. Во всяком случае напиши мне еще раз сюда, чтобы я знал, как твои дела. Деньги почти все уже собраны, я еще не знаю, сколько, они будут отосланы без промедления. Моя рукопись** будет отослана на днях.
«Критическая критика» все еще не получена! Новое название - «Святое семейство» - еще больше поссорит меня с моим благочестивым и без того уже сильно раздраженным стариком. Ты, конечно, не мог этого знать. Как видно из объявления, ты мое имя поставил первым. Почему? Я ведь почти ничего...*** не написал, и все ведь узнают [твой]*** стиль.
Напиши мне сейчас же, нужны ли тебе еще деньги. Виганд недели через две должен выслать мне кое-что, и тогда ты сможешь располагать этим. Я боюсь, что по подписке поступит дополнительно не более 120-150 франков.
* - Фридрих Энгельс-старший, отец Энгельса. Ред.
** Ф. Энгельс. «Положение рабочего класса в Англии». Ред.
*** В этом месте рукопись повреждена. Ред.
24
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 22-26 ФЕВРАЛЯ, 7 МАРТА 1845 г.
A propos*. Мы здесь собираемся переводить Фурье и, если удастся, вообще издавать «Библиотеку выдающихся иностранных социалистов». Лучше всего было бы начать с Фурье.
Переводчиков мы уже нашли. Гесс сообщил мне только что о вышедшем во Франции словаре к произведениям Фурье, составленном каким-то фурьеристом. Ты, наверное, знаешь эту книгу. Напиши мне о ней тотчас же и, если возможно, пошли мне один экземпляр но почте.
Порекомендуй также сочинения французов, которые, по твоему мнению, стоит перевести для «Библиотеки». Но поторопись, дело срочное, ибо мы уже ведем переговоры с одним издателем**. Как подвигается твоя книга***? Я должен заняться сейчас своей рукописью, - поэтому пока кончаю. Будь здоров и отвечай тотчас же по всем пунктам.
Твой Ф. Э.
Кланяйся Криге и Бюргерсу. Бернайс в Брюсселе?
* - Кстати. Ред.
** - Бедекером. Ред.
*** Имеется в виду работа Маркса «Критика политики и политической экономии». Ред.
Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F. Engels und K. Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913
Печатается по рукописи Перевод с немецкого 5
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В БРЮССЕЛЬ Бармен, 17 марта 1845 г.
Дорогой Маркс!
Вчера Гесс передал мне твое письмо. Что касается переводов, то это дело еще совсем не налажено. В Бонне я хотел поручить кое-кому из тамошних людей перевести под моим наблюдением и руководством Фурье, конечно без космогонической нелепицы31, и, если бы издатель согласился, издать эту вещь как первый выпуск такой библиотеки. Я как-то говорил об этом с Б[едекером], издателем «Gesellschaftsspiegel», и он, по-видимому, был бы непрочь взяться за это, но для большой библиотеки у него нет необходимых средств. Если издавать ее в таком виде, то, пожалуй, лучше обратиться к Леске или к кому-нибудь другому, кто в состоянии финансировать это
25
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 17 МАРТА 1845 г.
предприятие. Взяться самому за перевод я в это лето не смогу, так как должен закончить английские вещи. Первая работа* отправлена на этой неделе Виганду, и так как я с ним договорился, что при получении рукописи он должен выслать мне 100 талеров, то дней через 8- 12 я надеюсь получить деньги и послать тебе. Пока имеются 122 франка 22 сантима, которые должны быть переведены 26 марта в Брюссель**.
С этим письмом ты получишь остаток денег, собранных по подписке. Если бы эльберфельдцы не затянули так безобразно все дело, - они могли бы собрать среди своих друзейбуржуа еще по меньшей мере двадцать талеров, - то ты получил бы деньги раньше и в большем количестве.
Возвращаюсь к вопросу о «Библиотеке». Не знаю, будет ли исторический порядок этой серии наилучшим. Так как французы и англичане должны будут чередоваться, то ход развития все равно будет постоянно нарушаться. Кроме того, я думаю, что лучше было бы пожертвовать теоретическими интересами в пользу практических соображений и начать с тех произведений, которые дадут немцам больше всего материала и которые ближе всего к нашим принципам, то есть с лучших произведений Фурье, Оуэна, сен-симонистов и т. д. - Морелли тоже можно было бы дать одним из первых. Историю развития можно было бы изложить в кратком введении ко всему изданию, так что читателю было бы легко ориентироваться и при таком расположении материала. Это введение мы могли бы написать вместе: ты взял бы Францию, я - Англию. Мне кажется, это нетрудно будет сделать, если я, как предполагаю, приеду через три педели в Брюссель, - по крайней мере, мы могли бы обсудить этот план.
Во всяком случае необходимо, по-моему, сразу же начать с таких работ, которые оказали бы практическое, решающее воздействие на немцев и избавили бы нас от необходимости еще раз повторять то, что другие сказали до нас. Если бы мы захотели дать собрание источников по истории социализма или, скорее, историю социализма в документах и источниках, то мы, боюсь, не скоро справились бы с этой работой, да и наскучили бы читателю. Поэтому я за то, чтобы давать только такие вещи, позитивное содержание которых и теперь еще в значительной степени представляет интерес. «Политическая справедливость» Годвина32, как. критика политики с политической и гражданско-общественной точки зрения, таким образом,
* Ф. Энгельс. «Положение рабочего класса в Англии». Ред.
** Слова: «122 франка 22 сантима», «26 марта в Брюссель» вписаны Ст. А. Наутом. Ред.
26
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 17 МАРТА 1845 г.
совершенно отпала бы, несмотря на многие прекрасные места, где Г[одвин] граничит с коммунизмом, так как ты ведь дашь полную критику политики. Тем более, что Г[одвин] в конце своей книги приходит к выводу, что человек должен по возможности эмансипироваться от общества и использовать его лишь как предмет роскоши («Политическая справедливость», II, книга 8, приложение к 8 главе), да и вообще он в своих выводах решительно антисоциален. Впрочем, я делал выписки из этой книги очень давно, когда мне самому многое еще было неясно, и во всяком случае должен ее еще раз основательно перечитать. Возможно, что она дает больше, чем я тогда в ней нашел. Однако если мы включим Годвина, то не сможем обойтись без дополнения к нему - без Бентама, хотя последний полон скучных теоретических рассуждений.
Напиши мне об этом, и тогда видно будет, что можно сделать. Так как эта идея нам обоим пришла в голову, то ее нужно осуществить - я подразумеваю «Библиотеку». Гесс, наверное, с удовольствием примет участие в этом деле и я тоже, как только найду время. У Гесса времени достаточно, так как он теперь, кроме редактирования «Gesellschaftsspiegel», ничем не занят.
Если мы сойдемся в главном, то, когда я приеду в Брюссель, - а я теперь постараюсь ускорить свой приезд из-за всего этого, - мы сможем полностью договориться обо всем и сразу приступить к делу. - «Критическая критика»* - я, кажется, уже писал тебе, что она получена здесь, - прямо-таки великолепна. Твои рассуждения о еврейском вопросе, истории материализма и «Тайнах»** превосходны и произведут большое впечатление. Но, при всем том, книга слишком велика. Величественное презрение, с которым мы оба выступаем против «Literatur-Zeitung», очень мало гармонирует с 22 листами, которые мы ей посвящаем. Кроме того, значительная часть критики спекулятивного и вообще абстрактного философствования останется непонятной широкой публике и не всех будет интересовать. В остальном же вся книга прекрасно написана и заставляет смеяться до упаду. Б[ауэры] не смогут ничего ответить. Если Бюргере напишет о книге в первом выпуске журнала Пютмана***, он мог бы указать причину, по которой я написал так мало и притом только о вещах, которые не требовали особо глубокого исследования, - мое короткое, всего лишь десятидневное пребывание в Париже. И без того производит забавное впечатле-
* К. Маркс и Ф. Энгельс. «Святое семейство». Ред.
** Э. Сю. «Парижские тайны». Ред.
*** - «Rheinische Jahrbucher». Ред.
27
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 17 МАРТА 1845 г.
ние, что я написал едва полтора листа, а ты больше двадцати. Абзац о «проституции» тебе следовало бы опустить. Он слишком мал и не содержит ничего существенного.
Интересно, что, кроме «Библиотеки», нам обоим одновременно пришел в голову еще один план. Я тоже хотел написать для Пютмана критику Листа* - к счастью, он мне вовремя сообщил о твоем намерении. Впрочем, так как я хотел подойти к Листу практически, развить практические выводы его системы, то я разработаю подробнее одну из моих «Эльберфельдских речей», где я сделал это вкратце и мимоходом (отчет о собраниях будет напечатан в журнале П[ютмана])33. Кроме того, я предполагаю - на основании письма Бюргерса к Гессу, да и зная твои личные наклонности, - что ты обратишь большее внимание на теоретические предпосылки Листа, чем на его выводы.
Я веду тут поистине собачью жизнь. История с собраниями и «беспутство» некоторых наших здешних коммунистов, с которыми я, разумеется, встречаюсь, снова вызвали у моего старика** взрыв религиозного фанатизма. Мое заявление, что я окончательно отказываюсь заниматься торгашеством, еще более рассердило его, а мое открытое выступление в качестве коммуниста пробудило у него к тому же и настоящий буржуазный фанатизм. Ты можешь себе представить теперь мое положение. Так как недели через две я уезжаю, то не хочу начинать скандала и все покорно сношу. Они к этому не привыкли и потому становятся храбрее.
Когда я получаю письмо, то его обнюхивают со всех сторон, прежде чем передают мне. А так как они знают, что все эти письма от коммунистов, то строят при этом такую горестно благочестивую мину, что хоть с ума сходи. Выхожу я, - все та же мина. Сижу я у себя в комнате и работаю, - конечно, над коммунизмом, это известно, - все та же мина. Я не могу ни есть, ни пить, ни спать, не могу звука издать без того, чтобы перед моим носом не торчала все та же несносная физиономия святоши. Что бы я ни делал - ухожу ли я или остаюсь дома, молчу или разговариваю, читаю или пишу, смеюсь или нет - мой старик строит все ту же отвратительную гримасу. К тому же старик мой так глуп, что для него все едино - он считает одинаково «революционным» коммунизм и либерализм и, несмотря на все мои возражения, постоянно вменяет мне в вину, например, все гнусности английской буржуазии в парламенте! А тут еще у нас в доме сезон благочестия. Неделю назад конфирмировались мой брат
* См. настоящий том, стр. 11. Ред.
** - Фридриха Энгельса-старшего, отца Энгельса. Ред.
28
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 17 МАРТА 1845 г.
и сестра*, сегодня вся родня собирается причащаться - тело господне оказало свое действие, и сегодня утром меня окружают еще более горестные лица, чем всегда.
А в довершение несчастья, вчера вечером я был вместе с Гессом в Эльберфельде, где мы до двух часов проповедовали коммунизм. Сегодня, конечно, опять недовольные физиономии из-за моего позднего возвращения, намеки, что я, вероятно, был в публичном доме. Наконец, они собрались с духом и спросили, где я был. - «У Гесса». - «У Гесса! О, боже!» - Пауза, на лице - выражение неописуемого христианского отчаяния. - «Что за общество ты выбираешь себе!» - Вздохи и т. п. Просто с ума сойти можно. Ты не представляешь себе, сколько коварства в этой христианской охоте на мою «душу». А если мой старик еще обнаружит, что существует «Критическая критика», он способен выгнать меня из дому. Кроме того, постоянно раздражает сознание того, что с этими людьми ничего не поделаешь - ведь им просто-напросто хочется терзать и мучать себя всякими фантазиями об аде, и в то же время им нельзя втолковать даже самые примитивные понятия о справедливости.
Если бы не мать, которую я очень люблю, - она прекрасный человек и только по отношению к отцу совершенно несамостоятельна, - то я никогда бы не сделал моему фанатическому и деспотическому старику ни малейшей уступки. А теперь моя мать постоянно расстраивается и всякий раз, когда она сердится на меня, потом целую неделю страдает головными болями. Я не могу больше этого переносить, я должен уехать и с трудом представляю себе, как я выдержу здесь пару недель, остающиеся до отъезда. Но, так или иначе, придется выдержать.
В остальном здесь нет ничего нового. Буржуазия политиканствует и ходит в церковь, а что делает пролетариат - мы не знаем, да и вряд ли можем знать. Адрес, по которому вы отправили последнее письмо, пока еще надежен. Сегодня вечером я надеюсь получить деньги, - Кётген только что уверял меня, что через пару дней, как только у него будет время, он достанет еще некоторую сумму. Я ему, однако, не особенно верю: К[ётгена] видно только там, где он может выдвинуться на первый план, в общем же он ни на что не годен и ничего не делает. До свидания.
Твой Э.
* - Рудольф и Хедвига Энгельс. Ред.
Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F. Engels und К. Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913
Печатается по рукописи Перевод с немецкого Дом в Бармене, где родился Энгельс Руге у берлинских «Свободных»
Карикатура Ф. Энгельса (1842 г.)34
29
1846 год 6
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В БРЮССЕЛЬ Остенде, 27 июля 1846 г.
11, rue St. Thomas Дорогой Маркс!
Я несколько дней потратил на поиски квартиры для тебя, но почти ничего не нашел.
Квартиры либо слишком велики, либо слишком малы. Редко бывают две жилые комнаты вместе, спальни большей частью ужасно малы. Наконец, вчера я нашел две квартиры на выбор: 1) две большие комнаты, одна на втором, другая на третьем этаже; в каждой комнате кровать, за 95 фр. в месяц; за третью кровать дополнительная плата в 30 франков; завтрак - 1/2 фр. в день с головы или с желудка; 2) небольшой дом, принадлежащий тому же самому хозяину: одна комната внизу, наверху две смежные спальни, одна из которых довольно велика, и маленькая комнатка, за 150 фр. в месяц, завтрак за ту же цену. Тот, кто снимает дом, получает также и прислугу. Вышеупомянутые две комнаты находятся в ресторане «О дюк де Брабан», улица Лэ баттю, где при желании можно и столоваться. Но вы там в этом отношении будете совершенно независимы. Во всяком случае, при выборе одной из этих квартир ты хорошо сделаешь, если остановишься в «Дюк де Брабан», - там дешевле, чем в гостинице; если же комнаты тебе не понравятся, ты можешь попросить хозяйку показать тебе дом - он находится на улице Сёр бланш, № 5. Если и это тебе не подойдет, то ты найдешь другой дом.
Вообще квартиры чертовски вздорожали в сравнении с прошлым годом, как и все остальное, или, вернее, «и так во всем». Обед ты сможешь получить за 5 фр. для всей семьи, бифштекс стоит 1 фр., котлеты столько же, вино - 2-3 франка. Пиво здесь плохое, сигары плохие и дорогие; ты хорошо сделаешь, если привезешь
30
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 27 ИЮЛЯ 1846 г.
с собой несколько сот штук из Брюсселя. Поступив так, ты, пожалуй, сведешь свои расходы к следующей сумме: Квартира ........................................................125-150 фр.
Завтрак ...............................................................45-45 »
Обед.................................................................150-175 » (если ты иногда будешь есть на берегу моря)
Ужин, 2-3 бифштекса 60- 90 » (здесь много жрут)
Кофе после обеда на берегу, крайне необходимо, 2 чашки .................................18- 18 »
Стирка белья стоит очень дорого, минимум ...........................................................20- 30 » К тому же ванны по 1,30- 1,50 фр. - около 40 фр. ---------------- 418-508 фр.
Кроме того, желательно иметь еще 100 фр. на непредвиденные расходы, так как иначе здесь очень скучно. Больше одного месяца тебе здесь незачем оставаться. Только хромые или совершенные калеки остаются дольше. Но при найме ты должен условиться так, чтобы сверх месяца тебе считали по стольку-то в день, в противном случае они зачтут тебе всю половину месяца, если ты останешься еще на два дня.
Вообще здесь живется очень скучно. В первые дни, если не считать моей родни, я не встречался ни с кем, кроме скучного берлинского филистера, набитого дурака, общество которого было навязано мне моей семьей. Вчера приехал из Лондона Бланк (которого ты знаешь), и мне удалось, наконец, познакомиться через него с одним французом, очень остроумным и вообще дельным малым, хотя он провел 15 лет в Эльберфельде и, следовательно, говорит по-немецки.
«В заключение упомяну еще» историю с г-жей Гесс. Это очень неприятно, но нельзя же заставить ее отвечать за глупости означенного Гесса. Я постараюсь переправить ее через границу, если достану у своего старика* необходимые для поездки в Париж деньги, в чем я еще не уверен. Прилагаемую записку пошли в утешение божьему человеку** в Кёльн. Итак, эта женщина уже в Брюсселе?
Из великих мужей здесь никого нет. Они приезжают только в августе. Еще неизвестны имена тех немецких знаменитостей, которые приедут сюда. Пока я должен, следовательно, удовлет-
* - Фридриха Энгельса-старшего, отца Энгельса. Ред.
** - Гессу (см. настоящий том, стр. 396). Ред. в месяц
31
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 19 АВГУСТА 1846 г.
вериться прусским банковским проектом35. Поразительно, что эти господа воображают, будто смогут получить таким способом много денег. Пожалуй, на это дело можно склонить нескольких крупных банкиров, которые захотят стать «главными пайщиками» и заключить тайные договоры с бюрократами, о том, например, чтобы их акции не могли быть обратно выкуплены, чтобы их протащили в состав правления и т. д. Но кроме них, никто не пойдет на это. Замечательно, «что ни имена подписавшихся, ни суммы, на которые они подписались, не подлежат огласке». Значит, ожидают чертовски мало денег и хотят каким-то образом оградить себя от позора; поистине бюрократический способ.
Напиши мне сразу же, приедешь ли ты и когда.
Твой Э. [В тексте письма карикатура с припиской Энгельса:]
Эти картины могли вчера наблюдать в море как мужчины, так и женщины.
Впервые опубликовано в Marx-Engels Gesamtausgabe. Dritte Abteilung, Bd. 1, 1929 и на русском языке в Сочинениях К. Маркса и Ф. Энгельса, 1 изд., т. XXI, 1929 г.
Печатается по рукописи Перевод с немецкого 7
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ В БРЮССЕЛЬ [Париж], 19 августа 1846 г.
Cercle Valois, Palais Royal Дорогой Маркс!
После утомительного и скучного путешествия я наконец в субботу вечером прибыл сюда36. С Эвербеком встретился сейчас же. Он - парень очень живой, весьма покладистый, более восприимчивый, чем когда-либо, одним словом, я надеюсь - при некотором терпении - во всех отношениях хорошо поладить с ним. Плакаться по поводу партийных раздоров он перестал - по той простой причине, что сам вынужден здесь вышвырнуть нескольких вейтлингианцев*. Что, собственно, произошло между ним и Грюном, что вызвало разрыв между ними, об этом до сих пор мало известно. Несомненно только, что своим порой раболепным, порой высокомерным отношением Грюн сумел сохранить в какой-то степени его привязанность
* См. настоящий том, стр. 35. Ред.
32
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 19 АВГУСТА 1846 г.
и уважение. Эв[ербек] прекрасно понимает, что собой представляет Гесс; он не чувствует ни малейшей симпатии к этому человеку. Он и прежде питал к нему личную ненависть еще с тех пор, как они жили вместе. По поводу вестфальцев37 я устроил ему порядочную головомойку. Вейд[емейер], этот негодяй, написал по-вестфальски слезливое письмо Б[ернай]су, изображая благородных М[ейера] и Р[емпеля] мучениками, которые охотно пожертвовали всем для правого дела, но которых мы, будто бы, с презрением оттолкнули и т. д.; и оба легковерных германца, Эв[ербек] и Б[ернай]с, в один голос принимаются вопить, что мы-де бессердечные люди и скандалисты, и верят на слово этому лейтенанту. Можно только удивляться подобному легковерию.
Грюн надул рабочих франков на 300 под тем предлогом, что отпечатает на эти деньги в Швейцарии брошюру в полтора листа*. Теперь поступают деньги за нее, но рабочие из них не получают ни гроша. Они начинают по этому поводу наседать на него. Эв[ербек] теперь сам видит, какую глупость он сделал, что ввел этого Гр[юна] в среду ремесленников. Он боится теперь открыто выступить с обвинением против Грюна перед ремесленниками, потому что считает его способным обо всем донести полиции. Но как же легковерен этот Э[вербек]!
Негодяй Грюн сам рассказал Эв[ербеку] обо всех своих гнусных проделках - конечно, как о геройских самоотверженных поступках, а Эв[ербек] верит ему во всем на слово. О прежних свинских поступках этого молодца он ничего не знал, кроме того, что сам преступник счел возможным рассказать ему. Эв[ербек], впрочем, предостерегал Прудона относительно Гр[юна]. Гр[юн] опять здесь, живет на окраине, на Менильмонтане и сочиняет отвратительнейшие статьи в «Trier'sche Zeitung». Мёйрер перевел для Кабе соответствующие места из книги Грюна38. Можешь себе представить ярость Кабе. В «National» Грюн также не пользуется никаким доверием.
Я был у Кабе. Старик был очень приветлив. Я выслушал все его разглагольствования, рассказывал ему о всякой всячине и т. д. Я собираюсь часто бывать у него. Но от участия в корреспонденции39 мы должны его избавить. Во-первых, у него много дел, а во-вторых, он слишком недоверчив. Он увидел бы в этом ловушку с целью злоупотребить его именем.
В «Epigonen» я просмотрел «Сущность религии» Фейербаха. За исключением нескольких удачных мест, эта вещь написана совершенно в прежнем духе. Вначале, когда он говорит только
* См. настоящий том, стр. 37. Ред.
33
ЭНГЕЛЬС - БРЮССЕЛЬСКОМУ КОМИТЕТУ, 19 АВГУСТА 1846 г.
о естественной религии, он вынужден больше придерживаться эмпирической почвы, но зато дальше начинается полная неразбериха. Опять только сущность, человек и т. д. Я прочту эту вещь внимательнее и в ближайшее время пришлю тебе выписки важнейших мест, если они окажутся достаточно интересными, чтобы ты мог их использовать для Фейербаха40. Пока же приведу только два места. Вся работа - около шестидесяти страниц - начинается следующим определением природы, в отличие от человеческой сущности: «Существо, отличное и независимое от человеческой сущности» (1), «или бога» (!!), «о которой трактует «Сущность христианства», существо без человеческой сущности» (2), «человеческих свойств» (3), «человеческой индивидуальности» (4), «есть в действительности не что иное, как - природа».
Это - шедевр тавтологии, провозглашенной громовым голосом. К тому же в этом положении Фейербах целиком и полностью отождествляет религиозный, воображаемый призрак природы с действительной природой. Как всегда. - Затем немного дальше он говорит: «Религия есть приятие и признание того, что я есмь» (!)... «Возвыситься до сознания зависимости от природы, представить себе эту зависимость, проникнуться ею, признать ее - значит подняться до религии».
Министр Дюмон на этих днях был застигнут в рубашке у жены некоего председателя.
«Corsaire-Satan» рассказывает: Одна дама, которая подавала прошение Гизо, сказала: «Жаль, что такой прекрасный человек, как Гизо, всегда так строг и застегнут на все пуговицы». Жена одного чиновника из министерства общественных работ говорит: «Этого нельзя сказать о г-не Дюмоне; все считают, что для министра он, пожалуй, слишком нараспашку». - Продолжаю спустя несколько часов, после того как я в угоду Вейльхену* напрасно пробежался в кафе «Кардиналь». Вейльхен немного зол, потому что «Democratie pacifique» не платит ему гонорара, около 1000 франков; для газеты, по-видимому, наступило нечто вроде серьезного кризиса и прекращения платежей наличными, а Вейльхен слишком еврей, чтобы удовлетвориться векселями, выданными на первый фаланстер будущего. Впрочем, эти господа фурьеристы с каждым днем становятся все скучнее. «Phalange» не содержит ничего, кроме бессмыслицы. Все публикации из наследства Фурье ограничиваются аромальным движением и совокуплением планет,
* - Вейлю. Ред.
34
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 19 АВГУСТА 1846 г.
которое более или менее часто происходит, по-видимому, сзади. Из совокупления Сатурна и Урана происходят навозные ?куки, каковыми во всяком случае являются сами фурьеристы.
Но главным навозным жуком является г-н Хью Дохерти, ирландец, который, собственно, даже еще не навозный жук, а личинка, куколка навозного жука, - несчастное животное уже десятый раз (10-я статья) путается в «религиозном вопросе»41 и все еще не может решить, как бы ему достойным образом уйти со сцены.
Бернайса я еще не видел. Но, по словам Эв[ербека], его дела не так уж плохи и больше всего он страдает от скуки. Говорят, он стал очень крепким и здоровым человеком. При его хандре огородничество, являющееся его главным занятием, очевидно, помогло ему одержать победу над своими горестями. Кроме того, он, говорят, держит коз за рога, когда его - ?супруга? - которую можно представить себе только между двумя вопросительными знаками, доит их. Бедняга, конечно, плохо себя чувствует в своем окружении. Кроме Эвербека, который каждую неделю приезжает к нему, он не видит ни души, ходит в крестьянской куртке, никогда не выходит за пределы Сарселя, самой жалкой деревушки в мире, где нет даже кабачка; одним словом - он смертельно скучает. Мы должны постараться опять перетащить его в Париж, тогда он через месяц снова станет прежним человеком. Так как Бёрнштейн, будучи шпиком, не должен знать, что я здесь, то мы сперва написали Б[ернайсу] о свидании в Монморанси или где-нибудь поблизости, затем мы увезем его в Париж и потратим несколько франков, чтобы порядком его развлечь. Тогда он станет другим человеком.
Впрочем, не проговорись ему, что я написал тебе все это о нем; при его крайне возбужденном романтическом настроении бедняга мог бы почувствовать себя морально оскорбленным.
Самое замечательное, что в этом доме в Сарселе две жены, два мужа, несколько детей, среди которых один ребенок неизвестного происхождения, и, несмотря на все это, там никаких трагедий не происходит. Даже педерастией там не занимаются. Это - роман в немецком духе.
Г-жа Гесс ищет мужа. На Гесса ей наплевать. Если найдется что-нибудь подходящее, обращаться к г-же Гзель, Сент-Антуанское предместье. Дело не к спеху, так как конкуренция невелика.
Отвечай немедленно.
Твой Э.
Мой адрес: 11, Rue de l'arbre sec.
35
ЭНГЕЛЬС - БРЮССЕЛЬСКОМУ КОМИТЕТУ, 19 АВГУСТА 1846 г.
Само собой разумеется, что то, что я пишу тебе здесь об Эв[ербеке], Б[ернай]се и других знакомых, строго конфиденциально.
Я не оплачиваю писем, так как у меня мало денег и до 1 октября нет надежды их получить. Но в тот же день я пришлю вексель для покрытия моей доли почтовых расходов.
Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F. Engels und K. Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913
Печатается по рукописи Перевод с немецкого 8
ЭНГЕЛЬС - БРЮССЕЛЬСКОМУ КОММУНИСТИЧЕСКОМУ КОРРЕСПОНДЕНТСКОМУ КОМИТЕТУ Париж, 19 августа 1846 г.
11, Rue de l'arbre sec Комитету Carissimi!*
Наше предприятие имеет здесь все шансы на успех. Эв[ербек] в восторге от него и желает только, чтобы мы не торопились с официальной организацией комитета, так как в ближайшем будущем предстоит раскол. Остаток вейтлингианцев, маленькая группа портных43, будет, вероятно, скоро вышвырнута из здешней организации, и Эв[ербек] считает, что лучше подождать, пока это произойдет. Он, однако, думает, что вряд ли можно будет привлечь к участию в корреспондентском комитете более четырех или пяти человек, но этого вполне достаточно. Надеюсь, что в следующем письме я извещу вас об организации комитета.
Эти портные, право, удивительные парни. Недавно они совершенно серьезно обсуждали вопрос о том, не лучше ли прикреплять ножи и вилки посредством цепочек. Их, однако, немного.
Что касается самого Вейтлинга, то на последнее, очень грубое письмо парижан, которое мы ему переслали, он не ответил. Он потребовал, чтобы ему выслали 300 франков для практических экспериментов с его изобретением, но одновременно сообщил, что, по всей вероятности, это будут выброшенные деньги. Вы можете себе представить, что они ему ответили.
* - Дорогие! Ред.
42
36
ЭНГЕЛЬС - БРЮССЕЛЬСКОМУ КОМИТЕТУ, 19 АВГУСТА 1846 г.
О столярах и кожевниках, наоборот, говорят, что они славные ребята. Я еще не видел их, так как Эв[ербек] обставляет все это со своей обычной осторожностью.
Теперь я сообщу вам кое-что из французских журналов - понятно, из таких, которые не получаются в Брюсселе.
Ежемесячный журнал П. Леру почти всецело заполнен статьями самого П. Леру о Сен- Симоне и Фурье44. Он превозносит там Сен-Симона до небес и всячески старается очернить Фурье, изображая его фальсификатором и эпигоном Сен-Симона. Так, он изо всех сил старается доказать, что «Четыре движения» представляют собой всего лишь составленный в материалистическом духе плагиат «Писем женевского обитателя»45. Этот субъект прямо с ума сошел. Так как там сказано, что система, энциклопедически охватывающая все науки, лучше всего может быть обоснована сведением всех явлений и т. д. ко всемирному тяготению, то Фурье-де оттуда почерпнул все свое учение о притяжении. Конечно, всех аргументов, цитат и т. д. недостаточно даже для доказательства того, что Ф[урье] хотя бы прочитал «Письма», когда писал «Четыре движения». Все направление Анфантена, наоборот, характеризуется как фурьеризм, контрабандным путем привнесенный в их школу. Журнал носит название «Revue Sociale, ou Solution pacifique du probleme du proletariat».
«Atelier» сообщает задним числом о съезде представителей прессы в пользу реформы. На съезде не было представителей этого журнала, и потому он был очень удивлен, что оказался в списке представленных там газет и журналов. Представители народной печати не допускались туда до тех пор, пока не были установлены основные принципы реформы, а затем, когда открыли двери представителям рабочей прессы для того, чтобы они сказали «да», они сочли ниже своего достоинства пойти туда. «Atelier» далее рассказывает, что 150 рабочих, вероятно, сторонники Бюше, - партия которого, по уверению французов, насчитывает до 1000 человек, - 29 июля устроили по случаю годовщины июльских дней46 банкет без разрешения полиции. Полиция вмешалась, а так как они отказались дать обещание не произносить политических речей и не петь песен Беранже, то собрание было распущено.
Здесь получены «Epigonen» г-на Виганда. Г-н В[иганд] с шумом и трескотней выступает там в напыщенно-хвастливом тоне. «Арнольду Руге»47. Он напоминает ему о несчастьях, которые им обоим пришлось перенести за последние четыре года. Р[уге] - в Париже - не мог «идти рука об руку с фанатическим коммунизмом». Коммунизм есть состояние, «вымучен-
37
ЭНГЕЛЬС - БРЮССЕЛЬСКОМУ КОМИТЕТУ, 19 АВГУСТА 1846 г.
ное в собственном невежественном мозгу, ограниченное и невежественное варварство, которое хотят насильственно навязать человечеству». В заключение он хвастливо перечисляет, чего только он ни сделает, «пока есть еще на свете свинец для шрифта». Вы видите, этот кандидат на виселицу еще не потерял надежды стать кандидатом на фонарный столб.
Обращаю ваше внимание на статью в сегодняшнем «National» (среда, 19-го) о сокращении с 1844 г. числа избирателей в Париже с двадцати с лишком тысяч до семнадцати тысяч.
Ваш Э.
Париж страшно опустился. Дантон продает дрова на бульваре Бурдон, у Барбару мануфактурная лавочка на улице Сент-Оноре, «Reforme» не в силах больше выдвигать требование о Рейне, оппозиция ищет талантов и не находит их, господа буржуа так рано ложатся спать, что в 12 часов все должно быть уже закрыто, и молодая Франция спокойно терпит это.
Полиция, наверное, не сумела бы этого добиться, если бы не раннее начало занятий в конторах, установленное господами патронами, которые живут по поговорке: Morgenstunde... и т. д.*
Напечатанная на деньги рабочих брошюра г-на Грюна - та самая, которую я в свое время видел у Зейлера: «Решения короля, адресованные прусским ландтагам; о вопросах современности» (вышла анонимно), - содержит главным образом плагиаты из статей Маркса (в «Deutsch-Franzosische Jahrbucher») и ужасную бессмыслицу. Для Грюна «политикоэкономические» и «социалистические» вопросы тождественны. Об абсолютной монархии говорится следующим образом: «Государь создал для себя абстрактный домен, и этот духовный домен получил название государства. Государство стало доменом доменов; будучи идеальным доменом, государство в такой же степени уничтожает отдельный домен, как и сохраняет его. Оно уничтожает его всякий раз, когда он хочет стать абсолютным, самостоятельным» и т. д.
Этот «духовный» домен, «Пруссия», вслед за тем тотчас же превращается в домен, «где молятся, в домен духовенства»!! Общий результат: либерализм в Пруссии уже преодолен теоретически, поэтому сословные представители не будут больше заниматься буржуазными вопросами, а непосредственно социальным вопросом.
«Налог на муку и мясо поистине вскрывает сущность налога, а именно он показывает, что всякий налое есть подушная подать. Но тот, кто
* Имеется в виду немецкая поговорка: «Morgenstunde hat Gold im Munde» («утро вечера мудренее»). Ред.
38
ЭНГЕЛЬС - БРЮССЕЛЬСКОМУ КОМИТЕТУ, 19 АВГУСТА 1846 г.
взимает подушную подать, тот говорит: Ваши головы и тела принадлежат мне. вы мои крепостные... Налог на муку и мясо вполне соответствует абсолютизму» и т. д.
Этот осел в течение двух лет платил octroi* и до сих пор не знает этого; он думает, что подобные вещи существуют только в Пруссии. В общем, эта брошюрка, за исключением нескольких плагиатов и отдельных фраз, насквозь проникнута либерализмом, да к тому же еще немецким либерализмом.
Все рабочие здесь убеждены, что Вейтл[инг] не один написал «Гарантии»48. Кроме С.
Шмидта, Беккера** и др., ему, будто бы, давали материал несколько французов; в частности, он получил рукописи некоего Аренса из Риги, который был рабочим в Париже, а теперь находится в Америке; Аренс сочинил и главную часть «Человечества, как оно есть и каким должно быть». Здешняя публика однажды написала об этом Вейтлингу в Лондон, на что он очень рассердился и ответил только, что это - клевета. [Надпись на обороте письма]
Г-ну Карлу Марксу. 19, Plaine Ste Gudule. Брюссель.
* - пошлину на ввозимые в город предметы широкого потребления. Ред.
** - Августа Беккера. Ред.
*** Польское название: Вроцлав. Ред.
Впервые опубликовано в книге: «Der Briefwechsel zwischen F. Engels und K. Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913
Печатается по рукописи Перевод с немецкого 9
ЭНГЕЛЬС - БРЮССЕЛЬСКОМУ КОММУНИСТИЧЕСКОМУ КОРРЕСПОНДЕНТСКОМУ КОМИТЕТУ [Париж], среда, 16 сентября 1846 г.
Комитету. № 2
Дорогие друзья!
Ваши сообщения о Бельгии, Лондоне и Бреславле*** были для меня очень интересны. Я ознакомил Эв[ербека] и Б[ернай]са с тем, что могло их интересовать. Держите меня также по возможности в курсе всего, что касается успеха нашего дела и более или менее деятельного участия в нем различных местностей, чтобы я мог, поскольку это будет уместно, рассказать кое-что здешним рабочим. Что поделывают кёльнцы?
39
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 18 СЕНТЯБРЯ 1846 г.
Отсюда я могу сообщить самые различные новости: 1) Со здешними рабочими, то есть с вожаками столяров из Сент-Антуанского предместья, я уже несколько раз встречался. У этой публики очень своеобразная организация. Помимо их дел, связанных с Союзом49, - эти дела приняли весьма запутанный оборот из-за серьезных разногласий с вейтлингианскими портными*, - эти ребята, точнее, 12 - 20 человек из них, устраивают раз в неделю собрания, где до сих пор происходили дискуссии. Когда, однако, по вполне понятным причинам, материал для обсуждения иссяк, Э[вербек] оказался вынужден читать им лекции по немецкой истории, ab ovo**, а также по политической экономии - отчаянная путаница, толкование «Deutsch-Franzosische Jahrbucher» в духе «человечности». Тем временем появился я. Чтобы установить с ними более тесную связь, я им изложил в двух беседах развитие Германии со времени французской революции, взяв за исходный пункт экономические отношения. Все, что они получают на этих еженедельных собраниях, обсуждается по воскресеньям на собраниях у городской заставы, в которых принимает участие самая разнообразная публика и куда приходят с женами и детьми. Здесь, - отбросив в сторону всякую политику, - дискутируют что-то вроде «социальных вопросов». Эти собрания очень удобны, чтобы втягивать новых людей, так как они происходят вполне открыто. Недели две назад нагрянула полиция, хотела наложить свое вето, но в конце концов успокоилась и не приняла никаких мер. Часто собирается свыше 200 человек.
Но дальше в таком положении дело оставаться не может. Среди этих людей замечается известная апатия, вызванная тем, что они сами себе наскучили. Все, что они могут противопоставить портняжному коммунизму, в сущности сводится к фразам Грюна о «человечности»50 и к грюнизированному Прудону, что им с превеликим трудом вдолбили г-н Грюн собственной персоной и его оруженосец - старый спесивый столяр, папаша Эйзерман, а частью и наш друг Э[вербек]. Все это им, конечно, скоро осточертело. Начались вечные повторения, и, чтобы не дать им заснуть (буквально, так как эта эпидемия начала свирепствовать на собраниях), Э[вербек] терзал их хитроумными рассуждениями об «истинной стоимости» (которая лежит отчасти и на моей совести), а также нудной болтовней о германских первобытных лесах, об Арминии-херуске и о ерундовской старонемецкой этимологии - по Аделунгу, у которого сплошное вранье.
* См. настоящий том, стр. 31, 35. Ред.
** - буквально: с яйца, то есть с самого начала. Ред.
40
ЭНГЕЛЬС - БРЮССЕЛЬСКОМУ КОМИТЕТУ, 16 СЕНТЯБРЯ 1846 г.
Впрочем, действительным вожаком этих рабочих является не Э[вербек], а Ю[нге], который в свое время был в Брюсселе. Этот парень прекрасно понимает, что следовало бы изменить, и мог бы многое сделать, так как он всех их держит в руках и в десять раз умнее всей этой публики. Но он чересчур непостоянен и каждый раз выдумывает новые проекты. Если до сих пор так мало сделано, то только потому, что в течение почти трех недель мне никак не удавалось его повидать - он не бывал на собраниях и нигде нельзя было его найти. Без него большинство вяло и нерешительно. Но с этой публикой надо набраться терпения; сперва надо изгнать Грюна, который на самом деле прямо или косвенно оказывал на них ужасно расслабляющее влияние, а когда они будут отучены от этих фраз, я надеюсь чего-нибудь добиться, потому что у них у всех огромный интерес к изучению экономических вопросов. Так как я теперь держу в руках Э[вербека], который, несмотря на известную вам невероятную путаницу в голове, полон самых лучших намерений, и Ю[нге] также всецело на моей стороне, то это скоро удастся сделать. Относительно корреспондентского комитета я совещался с шестерыми. План встретил большое сочувствие, особенно у Ю[нге], и будет здесь приведен в исполнение. Но пока не будет устранено личное влияние Гр[юна] и пока они окончательно не отделаются от его фраз, к ним не вернется прежняя энергия; до тех пор, принимая во внимание большие материальные препятствия (особенно то, что почти все вечера заняты), ничего нельзя поделать. Я им предложил в их присутствии выложить Грюну прямо в лицо все его личные подлости; Б[ернай]с также хочет прийти, да и Э[вербек] намерен свести с ним счеты.
Это произойдет тогда, когда они покончат свои собственные дела с Г[рюном], то есть получат гарантию возврата денег, ссуженных Г[рюну] для печатания его дрянной книжонки насчет ландтага. Но так как Ю[нге] не пришел, а остальные в большей или меньшей степени вели себя по отношению к Г[рюну], как дети, то и это дело еще не улажено, хотя при некоторой энергии оно могло бы быть закончено в пять минут. Беда в том, что большинство этих парней - швабы.
2) Теперь кое-что забавное. В своей новой, не напечатанной еще книге, которую Грюн переводит, Прудон придумал великолепный способ делать деньги из ничего и приблизить для всех рабочих наступление царства божьего на земле51. Никто не знал, в чем дело. Г[рюн] тщательно хранил эту тайну, но отчаянно хвастал, что ему известен новый философский камень. Всеобщее напряженное ожидание. Наконец, на прошлой неделе к столярам, у которых я был, является папаша Эйзерман, и
41
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 18 СЕНТЯБРЯ 1846 г.
постепенно старый кривляка наивно выбалтывает великую тайну. Г-н Г[рюн] доверительно сообщил ему весь план. Теперь послушайте, в чем заключается этот величественный план спасения мира: это не больше и не меньше как давно уже известные в Англии и десяток раз обанкротившиеся labour-bazars, или labour-markets52, ассоциации всех ремесленников различных профессий, большой склад, где все продукты, доставленные членами ассоциаций, оцениваются точно по издержкам на сырье плюс издержки на труд и оплачиваются другими продуктами членов ассоциации, оцениваемыми таким же способом. Та часть доставленных продуктов, которая превышает потребность в них ассоциации, продается на мировом рынке, и выручка выплачивается производителям. Таким образом, философствует хитрый Прудон, он и другие члены его ассоциации упраздняют прибыль, которую получает торговый посредник. Что он таким путем упраздняет и прибыль на капитал его ассоциации, что этот капитал и эта прибыль должны быть точно так же велики, как капитал и прибыль упраздненных им торговых посредников, что он, следовательно, правой рукой отбрасывает то, что получает левой, - обо всем этом наш мудрец и не подумал. Что его рабочие никогда не будут в состоянии достать необходимый капитал, так как в таком случае они могли бы с тем же успехом основать самостоятельное предприятие, что экономия на издержках, которые могла бы дать ассоциация, ничто по сравнению с колоссальным риском, что вся эта история сводится к желанию при помощи фокуса убрать из этого мира прибыль, оставив производителей прибыли, что все это - настоящая идиллия в духе штраубингеров [Straubingeridylle]53, с самого начала совершенно исключающая крупную промышленность, строительное дело, сельское хозяйство и т. п., что им придется нести только убытки буржуа, не участвуя в их прибылях, - все это и сотни других возражений, напрашивающихся сами собой, он совершенно забывает, увлеченный своей иллюзией, кажущейся ему правдоподобной. Преуморительная история! Отец семейства Грюн верит, конечно, в новый спасительный план и мысленно видит себя уже во главе ассоциации из 20000 рабочих (они с самого начала хотят широко повести дело), причем, конечно, все его семейство будет получать бесплатно пищу, одежду и квартиру. Но Прудон навсегда скомпрометирует себя и французских социалистов и коммунистов перед буржуазными экономистами, если публично выступит с этим планом. Вот чем объясняются его жалобы и выпады против революции54 - он таил in petto* мирное средство спасения. Пр[удон] как
* - в душе. Ред.
42
ЭНГЕЛЬС - БРЮССЕЛЬСКОМУ КОМИТЕТУ, 16 СЕНТЯБРЯ 1846 г.
две капли воды похож на Джона Уотса. Этот последний видит свое призвание в том, чтобы, несмотря на свой нереспектабельный атеизм и социализм, оставаться в глазах буржуазии респектабельным человеком; Пр[удон] изо всех сил хлопочет, чтобы, несмотря на свою полемику против экономистов, стать признанным великим экономистом. Таковы сектанты. К тому же это такая старая история!
3) А теперь еще одна в высшей степени любопытная вещь. - Аугсбургская «Allgemeine Zeitung» от 21 июля в корреспонденции из Парижа от 16 июля пишет о русском посольстве: «... Это официальное посольство; но вне его или, скорее, над ним стоит некий г-н Толстой; он не занимает определенного поста, но известен как «доверенное лицо двора». Раньше он занимал должность в министерстве народного просвещения, потом явился в Париж с литературной миссией, написал здесь несколько записок для своего министерства и составил несколько обзоров французской прессы. Затем он перестал писать, но зато стал действовать. Он живет на широкую ногу, бывает всюду, принимает всех, занимается всем, все знает и очень многое устраивает. Мне кажется, что именно он является действительным русским послом в Париже... Его заступничество делает чудеса» (все поляки, которые просили о помиловании, обращались к нему), «в посольстве все склоняется перед ним, и в Петербурге он пользуется большим влиянием».
Этот Толстой и есть не кто иной, как наш благородный Толстой, навравший нам, будто он хочет продать в России свои имения55. Кроме квартиры, где мы у него бывали, он имел еще роскошный дом на улице Матюрен, где он принимал дипломатов. Поляки и многие французы давно уже знали это, только немецким радикалам, среди которых он считал более удобным играть роль радикала, ничего не было известно. Цитируемая мною статья написана одним поляком, которого знает Бернайс, и тотчас же была перепечатана в «Corsaire-Satan» и «National». Когда Толстой прочитал статью, он только громко рассмеялся и пошутил над тем, что его наконец раскрыли. Он теперь в Лондоне и, так как роль его тут сыграна, попытает свое счастье там. Жаль, что он не вернется, иначе я попробовал бы сыграть с ним несколько злых шуток, а в конце концов оставил бы свою визитную карточку на улице Матюрен.
После всего этого ясно, что рекомендованный им Анненков - тоже русский шпион. Даже Бакунин, который должен был знать всю эту историю, так как другие русские знали ее, тоже очень подозрителен. Я, конечно, не дам ему этого заметить, но постараюсь отплатить русским. Как ни мало опасны для нас эти шпионы, им, однако, не следует ничего спускать. Они являются удобными объектами для того, чтобы произво-
43
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 18 СЕНТЯБРЯ 1846 г.
дить над ними эксперименты in corpore vili* по части интриги. На это они, пожалуй, годятся.
4) Папаша Гесс. После того как я здесь благополучно предал забвению его супругу, непрестанно его поносящую, то есть сплавил ее на далекую окраину Сент-Антуанского предместья, где не прекращается стон и скрежет зубовный (Грюн и Гзель), я недавно получил от коммунистического папаши, через некоего Рейнхардта, письмо, написанное с целью заново наладить отношения. Читая это письмо, можно умереть со смеху. Конечно, как будто ничего не произошло, совершенно in dulci jubilo**, и притом все тот же старый Гесс. Констатировав, что он опять до некоторой степени примирился с «партией» (еврейская компания, очевидно, обанкротилась) и что у него «опять появилось желание работать» (о каковом событии должно быть возвещено колокольным звоном), он приводит следующую историческую справку (датированную 19 августа): «Здесь, в Кёльне несколько недель тому назад чуть не дошло до кровавого бунта, очень многие были уже вооружены» (Мозес, наверное, не был в их числе). «Столкновения не произошло потому, что солдаты не появились» (огромное торжество кёльнского трактирного филистера) и т. д. и т. д...
Затем о собраниях граждан, на которых «мы», то есть «партия» и г-н Мозес, сиречь коммунисты, «одержали такую полную победу, что мы» и т. д.
«Мы сперва наголову разбили денежных аристократов... а затем мелких буржуа» (так как среди них нет талантов). «В конце концов мы могла бы (!) на собраниях все провести» (например, сделать Мозеса обербургомистром); «прошла программа, отстаивать которую собрание обязало своих кандидатов и которая» (слушайте, слушайте!) «не могла бы быть составлена более радикально английскими и французскими коммунистами» (!!!) (и никем не могла бы быть понята более бессмысленно, чем Мозесом).. .«Справляйся» (sic!***) «иногда о моей [жене]****» (обе стороны желают, чтобы я принял на свой страх и риск попечение о женской половине, у меня есть доказательства этого)... «и ознакомь с этим письмом Эв[ербе]ка, чтобы ободрить его».
Да благословит вас господь за это «ободрение», за эту манну небесную. Я, конечно, совершенно игнорирую этого глупца - теперь он написал также Э[вербеку] (главным образом, чтобы переслать за его счет письмо своей половине) и угрожает через два месяца приехать сюда. Если он придет ко мне, я думаю, что тоже смогу сообщить ему кое-что «ободряющее».
* - буквально: на не имеющем ценности теле (применительно к анатомическим опытам над животными); здесь: эксперименты-над не стоящими внимания объектами. Ред.
** - в тихой радости. Ред.
*** - так! Ред.
**** В этом месте рукопись повреждена. Ред.
44
ЭНГЕЛЬС - БРЮССЕЛЬСКОМУ КОМИТЕТУ, 16 СЕНТЯБРЯ 1846 г.
Так как я уже разошелся, то в заключение еще сообщу вам, что Гейне опять здесь и что третьего дня я был у него вместе с Э[вербеком]. Бедняга в ужасном состоянии. Он исхудал и похож на скелет. Размягчение мозга распространяется дальше, паралич лица также.
Э[вербек] говорит, что Гейне может внезапно умереть от отека легких или от удара, но может также протянуть еще года три или четыре, чувствуя себя то лучше, то хуже. Настроение у него, конечно, несколько подавленное, грустное и, что самое характерное, он очень благожелателен (вполне серьезно) в своих суждениях. Только по поводу Мёйрера он непрерывно острит. В общем, он сохранил всю свою духовную энергию, но его облик, еще более странный благодаря седой бородке, которую он отпустил (ему нельзя больше брить подбородок), способен привести в глубочайшее уныние всякого, кто его видит. Страшно мучительно наблюдать, как такой славный малый постепенно умирает.
Я видел также великого Мёйрера. «Человечек, человечек, что вы так мало весите!» На этого человека действительно стоит посмотреть; я был крайне груб по отношению к нему; в благодарность этот осел стал проявлять ко мне особенную любовь и говорить про меня, что у меня кроткое лицо. Он выглядит, как Карл Моор через шесть недель после своей смерти. Отвечайте скорее!
Ваш Э.
Сообщаю вам для развлечения следующее. В «Journal des Economistes» за август этого года помещена рецензия на книгу Бидермана...* коммунизме56, где сказано следующее. Сперва преподносится вся чепуха Гесса в забавном французском изложении, а затем говорится: теперь о г-не Марксе.
«Г-н Маркс - сапожник, подобно тому как другой немецкий коммунист, Вейтлинг, является портным.
Первый» (М[арк]с) «невысокого мнения о французском коммунизме» (!), «который ему посчастливилось изучить на месте. Впрочем, М[аркс] также отнюдь не идет дальше абстрактных формул» (разве ты не узнаешь по этой эльзасской фразе г-на Фикса?) «и остерегается затрагивать какой-нибудь действительно практический вопрос. По его мнению» (обрати внимание на эту чепуху), «освобождение немецкого народа послужит сигналом для освобождения человеческого рода; головой этого освобождения является-де философия, а его сердцем - пролетариат. Когда все будет подготовлено, галльский петух возвестит германское возрождение...
Маркс говорит, что нужно создать в Германии всемирный пролетариат (!!) для осуществления философской идеи коммунизма».
* В этом месте рукопись повреждена. Ред.
45
ЭНГЕЛЬС - МАРКСУ, 18 СЕНТЯБРЯ 1846 г.
Подписано Т. Ф. (он уже умер). Это было его последним произведение