Сталин И.В.
Организационный отчет Центрального Комитета РКП(б)
XII съезду РКП(б)61
17 апреля 1923 г.
Источник:
Сталин И.В. Cочинения. – Т. 5. – М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы, 1947. С. 197–222.
Примечания 61–65: Там же. С. 416–417.
Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается конец текста на соответствующей странице печатного оригинала указанного издания
Товарищи! Я думаю, что отчет ЦК, напечатанный в “Известиях ЦК”62, в смысле деталей является совершенно достаточным, и здесь, в орготчете ЦК, его повторять не стоит.
Я полагаю, что организационный отчет ЦК должен состоять из трех частей.
Первая часть должна трактовать об организационных связях партии с рабочим классом, – о тех связях и тех аппаратах массового характера, которые облегают партию и при помощи которых партия осуществляет руководство рабочим классом, а рабочий класс превращается в армию партии.
Вторая часть отчета, по-моему, должна трактовать о тех организационных связях и о тех аппаратах массового характера, при помощи которых рабочий класс связывается с крестьянством. Это – государственный аппарат. При помощи государственного аппарата рабочий класс, под руководством партии, осуществляет руководство над крестьянством.
Третья часть и последняя должна касаться самой партии, как организма, живущего своей особой жизнью, [c.197] и как аппарата, дающего лозунги и проверяющего их осуществление.
Я перехожу к первой части отчета. Я говорю о партии, как об авангарде, и о рабочем классе, как об армии нашей партии. Может показаться по аналогии, что тут отношения такие же, как и в области военной, т.е. партия дает приказы, по телеграфу передаются лозунги, а армия, т.е. рабочий класс, осуществляет эти приказы. Такое представление в корне неверно. В политической области дело обстоит много сложнее. Дело в том, что в военной области армию создает сам командный состав, он сам ее формирует. Здесь же, в политической области, партия своей армии не создает, а ее находит, – это рабочий класс. Второе отличие состоит в том, что в военной области командный состав не только создает армию, но и кормит ее, одевает и обувает В политической области таких явлений мы не имеем Партия не кормит, не обувает и не одевает свою армию рабочий класс. Именно поэтому в политике дело обстой! много сложнее. Именно поэтому в политике не класс зависит от партии, а наоборот. Вот почему в политической области для того, чтобы осуществить руководство авангарда класса, т.е. партии, необходимо, чтобы партия облегалась широкой сетью беспартийных массовых аппаратов, являющихся щупальцами в руках партии, при помощи которых она передает свою волю рабочему классу, а рабочий класс из распыленной массы превращается в армию партии.
Так вот, я перехожу к рассмотрению того, каковы эти аппараты, эти приводные ремни, соединяющие партию с классом, каковы эти аппараты, и что успела сделать партия за год в смысле укрепления этих аппаратов. [c.198]
Первый, основной приводной ремень, первый, основной передаточный аппарат, при помощи которого партия связывается с рабочим классом, – это профсоюзы. За год деятельности, если брать цифры по укреплению этого основного приводного ремня, ведущего партию к классу, партия усилила, укрепила свое влияние в руководящих органах союзов. Я не касаюсь ВЦСПС. Его состав всем известен. Я не касаюсь также ЦК союзов. Я имею в виду, главным образом, губпрофсоветы. В прошлом году, к XI съезду нашей партии, с дооктябрьским стажем имелось председателей губернских советов профсоюзов 27%, а в этом году больше 57%. Успех не очень велик, но все же успех. Он говорит о том, что руководящие элементы нашей партии со стажем дооктябрьским держат в руках основные нити союзов, при помощи которых они связывают партию с рабочим классом.
Я не буду касаться состава профсоюзов рабочих в целом. Цифры говорят, что к прошлому съезду членов союзов числилось около 6 миллионов. В нынешнем году, к этому съезду, 4.800.000. Как будто шаг назад, но это только кажется. В прошлом году, – да будет мне позволено сказать здесь правду! – союзы представляли дутые величины. Цифры, которые давались, не точно отражали действительность. Цифры, данные к этому съезду, хотя и меньше прошлогодних, но более реальны и более жизненны. В этом я усматриваю шаг вперед, несмотря на уменьшение численного состава профсоюзов. Таким образом, превращение профсоюзов из дутых и полуказенных в действительно живые союзы, живущие общей жизнью со своими руководящими органами, с одной стороны, [c.199] и повышение процента руководящих элементов партии в губернских органах союзов от 27% до 57% – с другой, – вот тот успех, который мы за этот год констатируем в деятельности нашей партии по укреплению профсоюзов.
Но нельзя сказать, чтобы в этой области все обстояло благополучно. Первичные ячейки союзов – фабзавкомы – не везде еще наши. Так, например, из 146 существующих в Харьковской губернии фабзавкомов 70 не имеют в своем составе ни одного коммуниста. Но эти явления единичны. В общем нужно признать, что развитие профсоюзов в смысле укрепления влияния партии как в губернских, так и в низовых ячейках безусловно пошло вперед. Этот фронт надо считать обеспеченным за партией. В области союзов у нас сильных противников нет.
Второй приводной ремень, второй передаточный аппарат массового характера, при помощи которого партия связывается с классом, – это кооперативы. Прежде всего я имею в виду потребительскую кооперацию, ее рабочую часть, затем сельскохозяйственную кооперацию, поскольку она охватывает деревенскую бедноту. К XI съезду состояло в рабочих секциях Центросоюза около трех миллионов человек. В этом году, к данному съезду, есть некоторый прирост: 3.300.000. Это очень мало. Но все же в наших условиях, в условиях нэпа, это представляет шаг вперед. Если считать на каждого рабочего по 3 едока в семье, то выходит, что кооперативы имеют около 9 миллионов рабочего населения, организованного, как потребители, вокруг потребительской кооперации, где влияние партии растет изо дня в день... [c.200]
К прошлому съезду у нас не было данных относительно того, насколько силы партии велики в потребительской кооперации, 2–3–5%, не больше. К этому съезду мы уже имеем в губернских органах Центросоюза не менее 50% коммунистов. Это опять-таки шаг вперед.
Немного хуже обстоит дело в сельскохозяйственных кооперативах. Сами-то они растут безусловно. В прошлом году, к съезду, сельскохозяйственные кооперативы объединяли не меньше 1.700.000 крестьянских хозяйств. В этом году, к этому съезду, они объединяют не меньше 4.000.000 крестьянских хозяйств. Тут есть известная часть бедноты, которая тяготеет к пролетариату. Именно поэтому интересно выяснить, как росло влияние партии в области сельскохозяйственной кооперации. Цифр по прошлому году мы не имеем. В этом году оказывается (хотя эти цифры мне кажутся сомнительными) коммунистов в губернских органах сельскохозяйственной кооперации не меньше 50%. Если это верно, то это – колоссальный шаг вперед. Хуже обстоит дело в низовых ячейках, где мы все еще не в силах высвободить первичные кооперативы из-под влияния враждебных нам сил.
Третий приводной ремень, соединяющий класс с партией, – это союзы молодежи. Едва ли нужно доказывать все колоссальное значение союза молодежи и вообще молодежи в деле развития нашей партии. Цифры, имеющиеся у нас, говорят о том, что в прошлом году, к XI съезду, считалось у нас в составе союза молодежи не менее 400.000 членов. Потом в середине 1922 года, когда пошло сокращение штатов, когда броня была еще недостаточно осуществлена, когда союз молодежи [c.201] еще не был в состоянии приспособиться к новым условиям, число членов упало до 200.000. Теперь, особенно с осени прошлого года, мы имеем колоссальный рост союза молодежи. В составе союза насчитывается не меньше 400.000 членов. Самое отрадное – это то, что союзы молодежи растут в первую очередь за счет рабочей молодежи. Рост их падает прежде всего на районы, где у нас поднимается промышленность.
Вы знаете, что основная деятельность союза молодежи среди рабочих – это школы фабзавуча. Цифры в этой области говорят, что в прошлом году, к XI съезду, мы имели около 500 школ фабзавуча с количеством членов в 44 тысячи. К январю этого года мы имеем свыше 700 школ с количеством членов в 50 тысяч. Но главное то, что прирост падает на рабочий состав союза молодежи.
Как и предыдущий фронт, – фронт сельскохозяйственной кооперации, – фронт молодежи надо считать особо угрожаемым, ввиду того, что атаки противников нашей партии в этой области особенно настойчивы. Именно здесь, в этих двух областях, необходимо, чтобы партия и ее организации напрягли все силы, чтобы обеспечить себе преобладающее влияние.
Дальше я перехожу к делегатским собраниям работниц. Это тоже, может быть, и незаметный для наших организаций, но очень важный, существеннейший приводной механизм, соединяющий нашу партию с женской частью рабочего класса. Цифры, имеющиеся у нас, говорят следующее: в 57 губерниях и 3 областях в прошлом году, к XI съезду, мы имели около 16.000 делегаток с преобладанием работниц. В этом году, к этому съезду, в тех же губерниях и областях мы имеем не менее [c.202] 52.000 делегаток, причем из них 33.000 работниц. Это колоссальный шаг вперед. Надо принять во внимание, что это – фронт, на который мы до сих пор обращали мало внимания, а он имеет для нас колоссальное значение. Раз дело двигается вперед, раз есть почва для того, чтобы этот аппарат тоже укрепить, расширить и направить щупальцы партии для подрыва влияния попов среди молодежи, которую воспитывают женщины, естественно, что одной из очередных задач партии должно быть то, чтобы и на этом фронте, безусловно угрожаемом, был развит максимум энергии.
Перехожу к школе. Я говорю о школах политических, о совпартшколах и о коммунистических университетах. Это – тоже аппарат, при помощи которого партия развивает коммунистическое просвещение, фабрикует командный состав по просвещению, который сеет среди рабочего населения семена социализма, семена коммунизма и тем связывает партию духовными связями с рабочим классом. Цифры говорят, что количество слушателей совпартшкол в прошлом году составляло около 22 тысяч. В этом году их не менее 33.000, если считать и городские школы политграмоты, финансируемые Главполитпросветом. Что касается коммунистических университетов, имеющих громадное значение для коммунистического просвещения, то тут прирост маленький: было около 6 тысяч слушателей, стало 6400. Задача партии состоит в том, чтобы напрячь усилия на этом фронте, усилить работу по выработке, по выковке командного состава коммунистического просвещения.
Перехожу к печати. Печать не является массовым аппаратом, массовой организацией, но, тем не менее, [c.203] она прокладывает неуловимую связь между партией и рабочим классом, – связь, которая по своей силе равняется любому передаточному аппарату массового характера. Говорят, что печать – шестая держава. Я не знаю, какая она держава, но что она имеет силу, большой удельный вес, – это бесспорно. Печать – самое сильное оружие, при помощи которого партия ежедневно, ежечасно говорит с рабочим классом на своем, нужном ей языке. Других средств протянуть духовные нити между партией и классом, другого такого гибкого аппарата в природе не имеется. Вот почему на эту область партия должна обратить особое внимание, и нужно сказать, что тут уже мы имеем некоторый успех. Возьмем газеты. По сообщенным цифрам, в прошлом году мы имели 380 газет, в этом году не менее 528. Тираж в прошлом году 2.500.000, но тираж этот полуказенный, не живой. Летом, когда печать претерпела сокращение субсидий, когда печать оказалась перед необходимостью стать на собственные ноги, тираж пал до 900 тысяч. К настоящему съезду мы имеем тираж около двух миллионов. Значит, печать становится менее казенной, живет на свои средства и является острым оружием в руках партии, давая ей связь с массами, иначе тираж не мог бы возрастать и держаться.
Перехожу к следующему передаточному аппарату – к армии. На армию привыкли смотреть, как на аппарат обороны или наступления. Я же рассматриваю армию как сборный пункт рабочих и крестьян. Истории всех революций говорят, что армия – это единственный сборный пункт, где рабочие и крестьяне разных губерний, оторванные друг от друга, сходятся и, сходясь, вырабатывают свои политические взгляды. Не случайно, что [c.204] большие мобилизации и серьезные войны всегда вызывают тот или иной социальный конфликт, то или иное массовое революционное движение. Это происходит потому, что в армии крестьяне и рабочие самых отдаленных углов впервые встречаются друг с другом. Ведь обычно воронежский мужик не встречается с питерцем, пскович не видит сибиряка, в армии же они встречаются. Армия является школой, сборным пунктом рабочих и крестьян, и с этой точки зрения сила и влияние партии на армию имеют колоссальное значение, и в этом смысле армия есть величайший аппарат, соединяющий партию с рабочими и беднейшим крестьянством. Армия – это единственный всероссийский, всефедеративный сборный пункт, где люди разных губерний и областей, сходясь, учатся и приучаются к политической жизни. И в этом в высшей степени серьезном передаточном массовом аппарате мы имеем следующие изменения: процент коммунистов к предыдущему съезду составлял 71/2, в этом году он доходит до 101/2. Армия за это время сократилась, но качество армии улучшилось. Влияние партии увеличилось, и в этом основном сборном пункте мы одержали победу в смысле увеличения коммунистического влияния.
Коммунистов среди командного состава, если взять весь командный состав до командиров взводов включительно, в прошлом году было 10%, а в этом году 13%. Если взять комсостав, исключая командиров взводов, то в прошлом году было 16%, а нынче 24%.
Таковы те приводные ремни, те массовые аппараты, которые облегают нашу партию и которые, связывая партию с рабочим классом, дают ей возможность превратиться в авангард, а рабочий класс превратить в армию. [c.205]
Такова сеть связи и сеть передаточных пунктов, при помощи которых партия, в отличие от военного командного состава, превращается в авангард, а рабочий класс из распыленной массы превращается в действительную политическую армию.
Успехи, проявленные нашей партией в этих областях по части укрепления этих связей, объясняются не только тем, что опыт партии вырос в этой части, не только тем, что самые средства воздействия на эти передаточные аппараты усовершенствовались, но и тем, что общее политическое состояние страны помогало, способствовало этому.
В прошлом году мы имели голод, результаты голода, депрессию промышленности, распыление рабочего класса и пр. В этом году, наоборот, мы имели урожай, частичный подъем промышленности, открывшийся процесс собирания пролетариата, улучшение положения рабочих. Старые рабочие, вынужденные раньше разбрасываться по деревням, вновь притекают к фабрикам и заводам, и все это создает обстановку, политически благоприятную для того, чтобы партия развернула широко работу по части укрепления упомянутых выше аппаратов связи.
Перехожу ко второй части отчета: о партии и государственном аппарате. Государственный аппарат есть основной массовый аппарат, соединяющий рабочий класс, стоящий у власти, в лице его партии, с крестьянством и дающий возможность рабочему классу, в лице его партии, руководить крестьянством. Эту часть своего отчета я связываю непосредственно с двумя известными статьями тов. Ленина63. [c.206]
Многим показалась идея, развитая тов. Лениным в двух статьях, совершенно новой. По-моему, та идея, которая развита в этих статьях, сверлила мозг Владимира Ильича еще в прошлом году. Вы помните, должно быть, его политический отчет в прошлом году. Он говорил о том, что политика наша верна, но аппарат фальшивит, что поэтому машина двигается не туда, куда нужно, а сворачивает. На это, как помнится, Шляпников заметил, что шоферы не годятся. Это, конечно, неверно. Совершенно неверно. Политика верна, шофер великолепен, тип самой машины хорош, он советский, а вот составные части государственной машины, т.е. те или иные работники в государственном аппарате, плохи, не наши. Поэтому машина фальшивит, и получается в целом искажение правильной политической линии. Получается не осуществление, а искажение. Государственный аппарат, повторяю, по типу правильный, но составные части его еще чуждые, казенные, наполовину царско-буржуазные. Мы хотим иметь государственный аппарат, как средство обслуживания народных масс, а некоторые люди этого госаппарата хотят превратить его в статью кормления. Вот почему аппарат в целом фальшивит. Если мы его не исправим, то с одной лишь правильной политической линией мы не уйдем далеко: она будет искажена, получится разрыв между рабочим классом и крестьянством. Получится то, что хотя мы и у руля, но машина не будет подчиняться. Выйдет крах. Вот те мысли, которые еще в прошлом году тов. Ленин развивал, и которые только в этом году он оформил в стройную систему реорганизации ЦКК и РКИ в том смысле, чтобы реорганизованный ревизионный аппарат превратился в рычаг для [c.207] перестройки всех составных частей машины, для замены старых негодных частей новыми, если мы действительно хотим машину двигать туда, куда ей надлежит двигаться.
В этом суть предложения тов. Ленина.
Я мог бы сослаться на такой факт, как ревизия Орехово-Зуевского треста, организованного по советскому типу, призванного к тому, чтобы вырабатывать максимум фабрикатов и снабжать крестьянство, между тем как этот по-советски организованный трест перекачивал вырабатываемые фабрикаты в частный карман в ущерб интересам государства. Машина шла не туда, куда ей нужно было идти.
Я мог бы сослаться на такой факт, который мне на днях рассказал тов. Ворошилов. Есть у нас такое учреждение, называемое Промбюро. Было такое учреждение на юго-востоке. В этом аппарате состояло около 2 тысяч работников. Этот аппарат был призван руководить промышленностью юго-востока. Тов. Ворошилов с отчаянием говорил мне, что нелегко было управиться с этим аппаратом, и для управления им нужно было создать добавочный маленький аппаратик, т.е. для управления аппаратом управления. Нашлись добрые люди:
Ворошилов, Эйсмонт и Микоян, которые взялись за дело по-настоящему. И оказалось, что вместо 2 тысяч работников в аппарате можно иметь 170. И что же? Теперь дела идут, оказывается, гораздо лучше, чем раньше. Раньше аппарат съедал все, что вырабатывал. Теперь аппарат обслуживает промышленность. Таких фактов уйма, их много, их больше, чем у меня волос на голове,
Все эти факты говорят лишь об одном, – что наши советские аппараты, по типу правильные, состоят зачастую из таких людей, имеют такие навыки и традиции, [c.208] которые опрокидывают по существу правильную политическую линию. От этого вся машина фальшивит, и получается громадный политический минус, опасность разрыва пролетариата с крестьянством.
Вопрос стоит так: либо мы хозаппараты улучшим, сократим их состав, упростим их, удешевим, укомплектовав их составом, близким нашей партии по духу, и тогда мы добьемся того, для чего мы ввели так называемый нэп, т.е. промышленность будет вырабатывать максимум фабрикатов для того, чтобы снабжать деревню, получать необходимые продукты, и, таким образом, мы установим смычку экономики крестьянства с экономикой промышленности. Либо мы этого не добьемся, и будет крах.
Или еще: либо самый государственный аппарат, налоговый аппарат будет упрощен, сокращен, из него будут изгнаны воры и мошенники, и тогда нам удастся брать с крестьян меньше, чем теперь, и тогда народное хозяйство выдержит. Либо этот аппарат превратится в самоцель, как было на юго-востоке, и все, что берется у крестьянства, придется тратить на содержание самого аппарата, – и тогда политический крах.
Вот те соображения, которые, по моему убеждению, руководили Владимиром Ильичом, когда он писал эти статьи.
В предложениях тов. Ленина есть еще одна сторона. Он не только добивается того, чтобы аппарат был улучшен, и руководящая роль партии была усилена максимально, – ибо партия строила государство, она должна и улучшить, – но он имеет в виду, очевидно, и моральную сторону. Он хочет добиться того, чтобы в стране не осталось ни одного сановника, хотя бы самого [c.209] высокопоставленного, по отношению и которому простой человек мог бы сказать: на него управы нет. Вот эта моральная сторона представляет третью сторону предложения Ильича, именно это предложение ставит задачу очистить не только госаппарат, но и партию от тех сановнических традиций и навыков, которые компрометируют нашу партию.
Перехожу к вопросу о подборе работников, т.е. к тому вопросу, о котором говорил Ильич еще на XI съезде. Если ясно для нас, что наш госаппарат по своему составу, навыкам и традициям негоден, ввиду чего угрожает разрыв между рабочими и крестьянством, то ясно, что руководящая роль партии должна выразиться не только в том, чтобы давать директивы, но и в том, чтобы на известные посты ставились люди, способные понять наши директивы и способные провести их честно. Не нужно доказывать, что между политической работой ЦК и организационной работой нельзя проводить непроходимую грань.
Едва ли кто-либо из вас будет утверждать, что достаточно дать хорошую политическую линию, и дело кончено. Нет, это только полдела. После того как дана правильная политическая линия, необходимо подобрать работников так, чтобы на постах стояли люди, умеющие осуществлять директивы, могущие понять директивы, могущие принять эти директивы, как свои родные, и умеющие проводить их в жизнь. В противном случае политика теряет смысл, превращается в махание руками. Вот почему учраспред, т.е. тот орган ЦК, который призван учитывать наших основных работников как на низах, так и вверху и распределять их, приобретает громадное значение. Доселе дело [c.210] велось так, что дело учраспреда ограничивалось учетом и распределением товарищей по укомам, губкомам и обкомам. Дальше этого учраспред, попросту говоря, не совал носа. Теперь, когда война кончена, когда массовые огульные мобилизации не имеют больше места, когда они потеряли всякий смысл, что доказала мобилизация тысячи, которая была взвалена на плечи Центрального Комитета в. прошлом году и провалилась, ибо огульные мобилизации при наших условиях, когда работа ушла вглубь, когда мы держим курс на специализацию, когда необходимо каждого работника изучать по косточкам, – огульные мобилизации только портят дело, не давая никакого плюса местам, – теперь учраспред уже не может замыкаться в рамках губкомов и укомов.
Я мог бы сослаться на некоторые цифры. Было заказано XI съездом Центральному Комитету мобилизовать не менее тысячи московских работников. Центральный Комитет учел для мобилизации около 1500. Ввиду болезни мобилизованных и всяких причин удалось мобилизовать только 700; из них сколько-нибудь годными оказались, по отзывам мест, 300 человек. Вот вам факт, говорящий о том, что огульные мобилизации старого типа, которые производились в старое время, теперь уже не годятся, потому что наша партийная работа ушла вглубь, она дифференцировалась по разным отраслям хозяйства, и огульно перебрасывать людей значит, во-первых, обрекать их на бездеятельность и, во-вторых, не удовлетворять минимальных потребностей самих организаций, требующих новых работников.
Я хотел бы привести некоторые цифры изучения нашего промышленного командного состава по известной [c.211] брошюре64, составленной Сорокиным, работающим в учраспреде. Но прежде, чем перейти к этим цифрам, я должен сказать о той реформе, которую Центральный Комитет в ходе своей работы по учету работников произвел в учраспреде. Раньше, как я говорил уже, учраспред ограничивался рамками губкомов и укомов, теперь, когда работа ушла вглубь, когда строительная работа развернулась повсюду, замыкаться в рамки укомов и губкомов нельзя. Необходимо охватить все без исключения отрасли управления и весь промышленный комсостав, при помощи которого партия держит в руках наш хозаппарат и осуществляет свое руководство. В этом смысле и было решено Центральным Комитетом расширить аппарат учраспреда как в центре, так и на местах, с тем, чтобы у заведующего были заместители по хозяйственной и по советской части и чтобы у них были свои помощники по учету комсостава по предприятиям и по трестам, по хозорганам на местах и в центре, в советах и в партии.
Результаты этой реформы не замедлили сказаться. За короткий срок удалось учесть промышленный комсостав, охватывающий около 1300 директоров. Из них оказывается 29% партийных и 70% беспартийных. Может показаться, что беспартийные преобладают в смысле их удельного веса в основных предприятиях, но это неверно. Оказывается, что 29% коммунистов руководят самыми крупными предприятиями, объединяющими более 300 тысяч рабочих, а 70% беспартийных директоров руководят предприятиями, охватывающими не более 250; тысяч промышленных рабочих. Мелкими предприятиями руководят беспартийные, а крупными – партийные. Далее, среди директоров-партийцев [c.212] рабочих втрое больше, чем нерабочих. Это говорит о том, что внизу по промышленному строительству, в основных ячейках, не в пример верхам, ВСНХ и его отделам, где коммунистов мало, уже началось овладевание предприятий силами коммунистов и прежде всего рабочими. Интересно, что по качеству своему, по пригодности среди коммунистов директоров оказалось годных больше, чем среди беспартийных. Из этого следует, что партия, распределяя коммунистов по предприятиям, руководствуется не только чисто партийными соображениями, не только тем, чтобы усилить влияние партии в предприятиях, но и деловыми соображениями. От этого выигрывает не только партия, как партия, но и строительство всего хозяйства, ибо годных директоров оказывается среди коммунистов гораздо больше, чем среди беспартийных.
Вот первый опыт учета нашего промышленного комсостава, – новый опыт, как я сказал, охватывающий далеко не все предприятия, ибо 1300 директоров, учтенных в этой брошюре, составляют только около половины всех тех предприятий, которые еще должны быть учтены. Но опыт показывает, что здесь поле неисчерпаемо богато, и работа учраспреда должна быть развернута вовсю, чтобы дать партии возможность укомплектовать коммунистами управляющие органы наших основных предприятий и тем осуществить руководство партии госаппаратом.
Товарищи должны быть знакомы с теми предположениями, которые ЦК вносит на рассмотрение съезда по организационному вопросу, имея в виду и партийную, и советскую сторону. Что касается советской стороны, о которой я только что говорил во второй части [c.213] своего отчета, то этот вопрос ЦК предполагал представить на детальное рассмотрение специальной секции, которая должна изучить и партийную, и советскую сторону этого вопроса и потом уже предложить на усмотрение съезда свои соображения.
Перехожу к третьей части отчета: о партии, как организме, и партии, как аппарате.
Прежде всего следует сказать два слова о количественном составе нашей партии. Цифры говорят о том, что в прошлом году, к XI съезду, партия насчитывала на несколько десятков тысяч больше 400 тысяч человек. В этом году, ввиду дальнейшего сокращения партии, ввиду того, что по целому ряду областей партия освободилась от непролетарских элементов, партия стала меньше, – немного меньше 400 тысяч. Это – не минус, это плюс, ибо по социальному составу партия улучшилась. Самое интересное в развитии нашей партии в смысле улучшения ее социального состава, – это то, что имевшаяся раньше тенденция роста непролетарских элементов партии за счет рабочего элемента прекратилась в отчетном году, что наступил перелом, наметился определенный уклон в сторону увеличения процента рабочего состава нашей партии за счет непролетарского ее состава. Это именно тот успех, которого мы добивались до времени чистки и которого мы добились теперь. Я не скажу, что в этой области сделано все, – далеко еще не все. Но перелома мы достигли, известного минимума однородности мы достигли, рабочий состав партии обеспечили, и, очевидно, в дальнейшем придется идти по этому пути в смысле дальнейшего сокращения непролетарских элементов партии и дальнейшего роста пролетарских элементов. [c.214] Те мероприятия, которые ЦК предлагает для дальнейшего улучшения состава нашей партии, в предложениях ЦК изложены, я их повторять не буду. Очевидно, что придется усилить преграды против наплыва непролетарских элементов, ибо в данный момент, в условиях нэпа, когда партия безусловно подвержена тлетворному влиянию нэповских элементов, необходимо добиться максимума однородности нашей партии и, во всяком случае, решительного преобладания рабочего состава за счет нерабочего. Партия должна и обязана сделать это, если она хочет сохранить себя, как партия рабочего класса.
Я перехожу к вопросу о жизни губкомов и их деятельности. В печать часто проникают, в некоторых статьях, иронические нотки по адресу губкомов, часто высмеивают губкомы, недооценивается их деятельность. А я должен сказать, товарищи, что губкомы – это основная опора нашей партии, и без них, без губкомов, без их работы по руководству как советской, так и партийной работой партия осталась бы без почвы. Несмотря на все недостатки губкомов, несмотря на то, что недочеты до сих пор еще имеются, несмотря на так называемые склоки в губкомах, на дрязги, в целом губкомы – это основная опора нашей партии.
Как живут и как развиваются губкомы? Я читал письма от губкомов месяцев 10 назад, когда секретари наших губкомов еще путались в делах хозяйственных, не приспособившись к новым условиям. Я читал, далее, новые письма, спустя 10 месяцев, с удовольствием, с радостью, потому что из них видно, что губкомы выросли, они уже вошли в курс дела, вплотную подошли к строительной работе, поставили местный бюджет, [c.215] овладели хозяйством местного масштаба и действительно сумели стать во главе всей хозяйственной и политической жизни в своей губернии. Это, товарищи, большое завоевание. Несомненно, имеются и недочеты в губкомах, но я должен сказать, что если бы не было этого роста партийного и хозяйственного опыта губкомов, если бы мы не имели этого громадного шага вперед в смысле роста зрелости губкомов в деле руководства местной хозяйственной и политической жизнью, то мы не имели бы тогда возможности даже мечтать о том, чтобы партия когда-либо взялась руководить государственным аппаратом.
Говорят о склоках и трениях в губкомах. Я должен сказать, что склоки и трения, кроме отрицательных сторон, имеют и хорошие стороны. Основным источником склок и дрязг является стремление губкомов создать внутри себя спаянное ядро, сплоченное ядро, могущее руководить без перебоев. Эта цель и это стремление являются вполне здоровыми и законными, хотя добиваются их часто путями, не соответствующими целям. Объясняется это разнородностью нашей партии, – тем, что в партии имеются коренники и молодые, пролетарии и интеллигенты, центровые и окраинные люди, люди разных национальностей, причем все эти разнородные элементы, входящие в губкомы, вносят различные нравы, традиции, и на этой почве возникают трения, склоки. Все же 9/10 склок и трений, несмотря на непозволительность их форм, имеют здоровое стремление – добиться того, чтобы сколотить ядро, могущее руководить работой. Не нужно доказывать, что если бы таких руководящих групп в губкомах не было, если бы все было сколочено так, чтобы “хорошие” и “плохие” [c.216] уравновешивали друг друга, – никакого руководства в губернии не было бы, никакого продналога мы не собрали бы и никаких кампаний не провели бы. Вот та здоровая сторона склок, которая не должна быть заслонена тем, что она иногда принимает уродливые формы. Это не значит, конечно, что партия не должна бороться со склоками, особенно когда они возникают на личной почве.
Так обстоит дело с губкомами.
Но сила нашей партии, к сожалению, ниже губкомов, еще не так велика, как это могло бы казаться. Основная слабость нашей партии в области аппарата – это именно слабость наших уездных комитетов, отсутствие резервов – уездных секретарей. Я думаю, что если мы основные аппараты, связывающие нашу партию с рабочим классом, – аппараты, о которых я говорил в первой части своего отчета, – не вполне еще получили в свои руки (я имею в виду низшие ячейки, кооперативы, делегатские собрания женщин, союзы молодежи и т.д.), если губернские органы еще не достигли полного обладания этими аппаратами, то это именно потому, что мы слишком слабы в уездах.
Я считаю это основным вопросом.
Я думаю, что одной из основных задач нашей партии является создание при ЦК школы уездных секретарей из людей, наиболее преданных и способных, из крестьян, из рабочих. Если бы партия могла добиться в будущем году того, чтобы сколотить вокруг себя резерв в 200 или в 300 уездных секретарей, которых можно было бы отдать потом на помощь губкомам, чтобы облегчить им руководство работой в уездах, то этим она обеспечила бы руководство всеми передаточными [c.217] аппаратами массового характера. Ни одного потребительского кооператива, ни одного сельскохозяйственного кооператива, ни одного фабзавкома, ни одного делегатского собрания женщин, ни одной ячейки союза молодежи, ни одного аппарата массового характера мы не имели бы тогда вне преобладающего влияния партии.
Теперь об областных органах. Прошлый год показал, что партия и ЦК были правы, создав областные органы, частью выборные, частью назначенные. Обсуждая в целом вопрос о районировании, ЦК пришел к тому выводу, что в деле постройки областных органов партии необходимо перейти постепенно от принципа назначенства к принципу выборности, имея в виду, что такой переход, несомненно, создаст благоприятную моральную атмосферу вокруг областных комитетов партии и облегчит ЦК руководство партией.
Перехожу к вопросу об улучшении центральных органов партии. Вы, должно быть, читали предложения ЦК о том, чтобы функции Секретариата ЦК были отграничены вполне ясно и точно от функций Оргбюро и Политбюро. Едва ли этот вопрос нуждается в особой трактовке, ибо он сам собой ясен. Но есть один вопрос, – о расширении самого ЦК, – вопрос, который несколько раз обсуждался у нас внутри ЦК, и который вызвал одно время серьезные прения. Есть некоторые члены ЦК, которые думают, что следовало бы не расширять, а даже сократить число членов ЦК. Я их мотивов не излагаю: пусть товарищи сами выскажутся. Я вкратце изложу мотивы в пользу расширения ЦК.
Ныне положение вещей в центральном аппарате нашей партии таково: есть у нас 27 членов ЦК. ЦК собирается [c.218] раз в 2 месяца, а внутри ЦК имеется ядро в 10– 15 человек, которые до того наловчились в деле руководства политической и хозяйственной работой наших органов, что рискуют превратиться в своего рода жрецов по руководству. Это, может быть, и хорошо, но это имеет и очень опасную сторону: эти товарищи, набравшись большого опыта по руководству, могут заразиться самомнением, замкнуться в себе и оторваться от работы в массах. Ежели некоторые члены ЦК или, скажем, ядро человек в 15 стали такими опытными и так навострились, что в деле выработки указаний в 9 случаях из 10 они не допустят ошибки, то это очень хорошо. Но если они не имеют вокруг себя нового поколения будущих руководителей, тесно связанных с работой на местах, то эти высококвалифицированные люди имеют все шансы закостенеть и оторваться от масс.
Во-вторых, то ядро внутри ЦК, которое сильно выросло в деле руководства, становится старым, ему нужна смена. Вам известно состояние здоровья Владимира Ильича. Вы знаете, что и остальные члены основного ядра ЦК достаточно поизносились. А новой смены еще нет, – вот в чем беда. Создавать руководителей партии очень трудно: для этого нужны годы, 5–10 лет, более 10-ти. Гораздо легче завоевать ту или другую страну при помощи кавалерии тов. Буденного, чем выковать 2–3-х руководителей из низов, могущих в будущем стать действительными руководителями страны. И пора подумать о том, чтобы выковать новую смену. Для этого есть одно средство – втянуть в работу ЦК новых, свежих работников и в ходе работ поднять их вверх, поднять наиболее способных и независимых, имеющих головы на плечах. Книжкой руководителей [c.219] не создашь. Книжка помогает двигаться вперед, но сама руководителя не создает. Работники-руководители растут только в ходе самой работы. Только выбрав в ЦК новых товарищей, дав им испытать всю тяжесть руководства, мы можем добиться выработки столь необходимой для нас при настоящем положении вещей смены. Вот почему я полагаю, что было бы глубочайшей ошибкой со стороны съезда, если бы он не согласился с предложением ЦК о расширении его, по крайней мере, до 40 человек.
Заканчивая доклад, я должен отметить один факт, который, – может быть, потому, что он слишком известен, – не бросается в глаза, но который следует отметить, как факт большой важности. Это та спаянность нашей партии, та сплоченность беспримерная, которая дала нашей партии возможность при таком повороте, как нэп, избежать раскола. Ни одна партия в мире, ни одна политическая партия такого крутого поворота не выдержала бы без замешательства, раскола, без того, чтобы с партийного воза не упала та или иная группа. Как известно, такие повороты влекут за собой то, что известная группа падает с воза, и в партии начинается если не раскол, то замешательство. Мы имели такой поворот в истории нашей партии в 1907 и 1908 годах, когда после 1905 и 1906 годов мы, приученные к революционной борьбе, не желали перейти на работу будничную, легальную, не хотели идти в Думу, не хотели использовать легальных учреждений, не хотели усиливать своих позиций в легальных органах и вообще отнекивались от новых путей. Это был поворот не такой уже крутой, как нэп, но, очевидно, мы еще были тогда молоды, как партия, мы не имели опыта по части [c.220] маневрирования, и дело разрешилось тем, что целых две группы тогда упали у нас с тележки. Нынешний поворот к нэпу после нашей политики наступления – поворот крутой. И вот при этом повороте, когда пролетариат должен был отойти на старые позиции, отказавшись временно от наступления, когда пролетариат должен был обратиться в сторону крестьянского тыла, чтобы с ним не порвать связи, когда пролетариат должен был подумать о том, чтобы резервы свои на Востоке и на Западе усилить, укрепить, – при таком крутом повороте партия обошлась не только без раскола, но и проделала его без замешательства.
Это говорит о беспримерной гибкости, спаянности и сплоченности партии.
В этом залог того, что партия наша победит. В прошлом году, да и в этом году, каркали и каркают наши враги, что в партии нашей разложение. Однако, вступая в нэп, мы сохранили наши позиции, сохранили нити народного хозяйства в своих руках, и партия продолжает спаянно, как один, идти вперед, в то время как наши противники действительно разлагаются и ликвидируются. Вы, наверно, слыхали, товарищи, что недавно состоялся съезд эсеров65 в Москве. Съезд решил обратиться к нашему съезду с просьбой открыть им двери нашей партии. Вы, должно быть, слыхали, кроме того, что бывшая цитадель меньшевизма, Грузия, где имеется не менее 10.000 членов партии меньшевиков, – эта крепость меньшевизма уже рушится, и около 2 тысяч членов партии ушло из рядов меньшевиков. Это как будто говорит не о том, что у нас партия разлагается, а о том, что они, наши противники, разлагаются. Наконец, вы, наверно, знаете, что один из [c.221] самых честных и дельных работников меньшевизма – тов. Мартынов – ушел из рядов меньшевиков, причем ЦК принял его в партию и вносит свое предложение на съезд, чтобы съезд утвердил это принятие. (Частичные аплодисменты.) Все эти факты, товарищи, говорят не о том, что у нас плохо обстоят дела в партии, но о том, что у них, у наших противников, пошло разложение по всей линии, а наша партия осталась спаянной, сплоченной, выдержавшей величайший поворот, идущей вперед с широко развернутым знаменем. (Громкие, продолжительные аплодисменты.)
Двенадцатый съезд Российской
коммунистической партии
(большевиков). Стенографический
отчет. М., 1923.
[c.222]
61 XII съезд РКП(б) происходил 17–25 апреля 1923 года. Это был первый съезд после победы Октябрьской социалистической революции, на котором В.И. Ленин не мог присутствовать. Съезд обсудил отчеты ЦК, ЦКК, российского представительства в Исполкоме Коминтерна и доклады: о промышленности, о национальных моментах в партийном и государственном строительстве, о налоговой политике в деревне, о районировании и др. В своих решениях съезд учел все указания В.И. Ленина, данные в его последних статьях и письмах. XII съезд РКП(б) подвел итоги новой экономической политики за два года и дал решительный отпор Троцкому, Бухарину и их сторонникам, которые понимали нэп как отступление от социалистических позиций. Большое внимание съезд уделил организационному и национальному вопросам. 17 апреля, на вечернем заседании, И.В. Сталин выступил с организационным отчетом ЦК. В резолюции, принятой по отчету ЦК, съезд одобрил ленинский план реорганизации РКИ и ЦКК и отметил улучшение оргаппарата ЦК и всей организационной работы. Доклад И.В. Сталина “О национальных моментах в партийном и государственном строительстве” был заслушан съездом 23 апреля. Прения по докладу продолжались 23 и 24 апреля, дальнейшее обсуждение вопроса было перенесено в национальную секцию съезда, которая работала под непосредственным руководством И.В. Сталина. 25 апреля съезд утвердил резолюцию, предложенную секцией; в основу резолюции были положены тезисы И.В. Сталина. Съезд разоблачил национал-уклонистов и призвал партию к решительной [c.416] борьбе с уклонами в национальном вопросе–великорусским шовинизмом и местным буржуазным национализмом. (О XII съезде РКП(б) см.: История ВКП(б). Краткий курс. C. 250–252. Резолюции съезда см. в книге “ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференции и пленумов ЦК”, ч. I, 1941, стр. 472–524.). – 195. [c.417]
62 “Известия Центрального Комитета Российской Коммунистической Партии (б)” – информационный журнал; был основан по решению VIII съезда РКП (б); издавался с 28 мая 1919 года по 10 октября 1929 года (первые 20 номеров вышли как приложение к газете “Правда”). Постепенно из информационного бюллетеня “Известия ЦК” превратились в центральный партийный журнал и в 1929 году были преобразованы в журнал “Партийное Строительство”. “Отчет ЦК РКП к XII съезду партии” был опубликован в “Известиях ЦК” № 4 (52), апрель 1923 г. – 197. [c.417]
63 И.В. Сталин имеет в виду статьи “Как нам реорганизовать Рабкрин” и “Лучше меньше, да лучше” (см. В.И. Ленин. Сочинения, изд. 3-е, т. XXVII. стр. 402–418). – 206. [c.417]
64 И.В. Сталин имеет в виду брошюру “Наш промышленный комсостав. (По материалам Учет.-Распред. Отдела ЦК РКП)”. М., 1923. – 212. [c.417]
65 Всероссийский съезд рядовых членов партии эсеров происходил в Москве 18–20 марта 1923 года. Съезд признал, что партия эсеров окончательно разложилась и ее руководящие эмигрантские органы не имеют права выступать от лица несуществующей партии. – 221. [c.417]