Сталин И.В.

Заговор против революции

 

 

Бурцев писал недавно в газете “Общее Дело”, что “никакого корниловского заговора не было”, – “был только договор” между Корниловым и правительством Керенского об искоренении большевиков и Советов в целях установления военной диктатуры. В подтверждение своего взгляда Бурцев печатает в № 6 “Общего Дела” “объяснительную записку” Корнилова, состоящую из ряда документов, рисующих историю заговора. Ближайшая цель всего этого бурцевского предприятия – создать атмосферу, благоприятную для Корнилова, и сделать невозможным суд над ним.

Мы далеки от того, чтобы признать материалы Корнилова исчерпывающими. Корнилов, кроме того, что выгораживает себя от обвинений в измене, не упоминает, например, о некоторых лицах и организациях, замешанных в заговоре, и, прежде всего, о некоторых представителях посольств в Ставке, игравших, по показаниям свидетелей, далеко не второстепенную роль. Следует также заметить, что “объяснительная записка” Корнилова прошла под шпиковскую редакцию Бурцева, выкинувшего из “записки” некоторые, быть [c.337] может, очень важные места. Тем не менее, “записка” все же представляет большую ценность, как документ. И пока этому документу не противопоставлены равновесные свидетельские показания, мы будем считаться с ним, как с документом.

Мы считаем поэтому необходимым поговорить с читателем об этом документе.

 

Кто они?

 

Кто они, советчики и вдохновители Корнилова, кому он, прежде всего, доверял свои заговорщицкие думы?

“К участию в обсуждении вопроса, – говорит Корнилов, – о состоянии страны и мерах, необходимых для спасения от окончательного развала ее и армии, я хотел привлечь М. Родзянко, князя Г. Львова и П. Милюкова, которым были посланы телеграммы с просьбой прибыть не позже 29 августа в Ставку”.

Таковы главные советчики по признанию самого же Корнилова.

Но это не все. Кроме советчиков и вдохновителей были еще главные сотрудники, на которых надеялся Корнилов, на которых он рассчитывал и вместе с которыми собирался он осуществить свой заговор.

Слушайте:

“Был набросан проект “совета народной обороны” с участием Верховного главнокомандующего, в качестве председателя, Керенского – министра-заместителя, Савинкова, генерала Алексеева, адмирала Колчака и Филоненко. Этот совет обороны должен был осуществить коллективную диктатуру, так как установление единоличной диктатуры было признано нежелательным. На посты других министров намечались [c.338] гг. Тахтамышев, Третьяков, Покровский, Игнатьев, Аладьин, Плеханов, Львов и Завойко”.

Такова теплая компания достопочтенных заговорщиков, вдохновлявшая Корнилова и вдохновлявшаяся им, секретничавшая с Корниловым за спиной народа и аплодировавшая ему на Московском совещании. Милюков, как глава партии народной свободы; Родзянко, как глава совета общественных деятелей; Третьяков, как глава промышленников; Керенский, как глава оборонцев из эсеров; Плеханов, как учитель оборонцев из меньшевиков; Аладьин, как агент неизвестной фирмы в Лондоне, – вот они, надежда и упование корниловщины, душа и нервы контрреволюции.

Будем надеяться, что история их не забудет, а современники воздадут им должное.

 

Их цели

 

Их цели “просты и ясны”: “поднятие боеспособности армии” и “оздоровление тыла” для “спасения России”.

Для поднятия боеспособности армии “я указал”, – говорит Корнилов, –

“на необходимость немедленного восстановления закона о смертной казни на театре военных действий”.

Для оздоровления же тыла “я указал”, – продолжает Корнилов, –

“на необходимость распространения закона о смертной казни и военно-революционных судах на внутренние округа, исходя из мысли, что никакие меры по восстановлению боеспособности армии не дадут желаемого результата, пока армия будет получать из тыла укомплектования в виде банды распущенных, необученных, распропагандированных солдат”. [c.339]

Но это не все. По мнению Корнилова, “для достижения целей войны”... необходимо иметь три армии: “в окопах, в тылу – рабочую и железнодорожную”. Иначе говоря: “необходимо” распространить военную “дисциплину” со всеми ее последствиями на заводы, работающие на оборону, и на железные дороги, т.е. “необходимо” их милитаризовать.

Итак, смертная казнь на фронте, смертная казнь в тылу, милитаризация заводов и железных дорог, превращение страны в “военный” лагерь и, как венец всего, военная диктатура под председательством Корнилова, – вот, оказывается, какие цели преследовала компания заговорщиков.

Цели эти изложены были в особом “докладе”, создавшем себе славу еще до Московского совещания. Они встречаются в телеграммах и “записке” Корнилова, как “требования Корнилова”.

Были ли известны эти “требования” правительству Керенского?

– Несомненно, да.

Согласно ли было правительство Керенского с Корниловым?

– Очевидно, да.

“Подписав общий доклад о мерах по оздоровлению армии и тыла, уже подписанный гг. Савинковым и Филоненко, – говорит Корнилов, – доложил его частному совещанию Временного правительства в составе гг. Керенского, Некрасова и Терещенко. По рассмотрении доклада мне было заявлено, что правительство соглашается на все предложенные мной меры, вопрос же об их осуществлении является вопросом темпа правительственных мероприятий”.

То же самое говорит Савинков, заявляя 24 августа Корнилову, что “ваши требования будут [c.340] удовлетворены Временным правительством в ближайшие дни”.

Были ли известны цели Корнилова партии народной свободы?

– Несомненно, да.

Согласна ли была она с Корниловым?

– Очевидно, да. Ибо центральный орган партии народной свободы, газета “Речь”, открыто заявил, что он “вполне разделяет идеалы генерала Корнилова”.

Наша партия была права, утверждая, что партия народной свободы есть партия буржуазной диктатуры.

Наша партия была права, утверждая, что правительство Керенского есть ширма для прикрытия такой диктатуры.

Теперь, когда корниловцы оправились от первого удара, стоящие у власти заговорщики снова заговорили о “поднятии боеспособности армии” и “оздоровлении тыла”.

Рабочие и солдаты должны помнить, что “поднятие боеспособности армии” и “оздоровление тыла” означают смертную казнь в тылу и на фронте.

 

Их путь

 

Их путь так же “прост и ясен”, как цели. Это – искоренение большевизма, разгон Советов, выделение Петрограда в особое военное губернаторство, разоружение Кронштадта. Словом – разгром революции. Для этого понадобился третий конный корпус. Для этого понадобилась дикая дивизия.

Вот что говорит Савинков после обсуждения вместе с Корниловым вопроса об установлении границ Петроградского военного губернаторства, обращаясь к Корнилову: [c.341]

– “Таким образом, Лавр Георгиевич, ваши требования будут удовлетворены Временным правительством в ближайшие дни; но при этом правительство опасается, что в Петрограде могут возникнуть серьезные осложнения. Вам, конечно, известно, что примерно 28 или 29 августа в Петрограде ожидается серьезное выступление большевиков. Опубликование ваших требований, проводимых через Временное правительство, конечно, послужит толчком для выступления большевиков. Хотя в нашем распоряжении и достаточно войск, но на них мы вполне рассчитывать не можем. Тем более, что еще неизвестно, как к новому закону отнесется С.Р. и С.Д. Последний также может оказаться против правительства, и тогда мы рассчитывать на наши войска не можем. Поэтому прошу вас отдать распоряжение о том, чтобы 3-й конный корпус был к концу августа подтянут к Петрограду и был предоставлен в распоряжение Временного правительства. В случае, если, кроме большевиков, выступят и члены С.Р. и С.Д., то нам придется действовать и против них”.

При этом Савинков сказал, что действия должны быть самые решительные и беспощадные. На это генерал Корнилов ответил, что он “иных действий и не понимает. Раз будет выступление большевиков и С.Р. и С.Д., то таковое будет подавлено со всей энергией”.

Для прямого выполнения этих мер начальнику третьего конного корпуса и туземной дивизии, генералу Крымову, были даны Корниловым “две задачи”:

“1) В случае получения от меня (Корнилова) или непосредственно на месте известия о начале выступления большевиков, немедленно двигаться с корпусом на Петроград, занять город, обезоружить части Петроградского гарнизона, которые примкнут к движению большевиков, обезоружить население Петрограда и разогнать Советы. 2) По окончании исполнения этой задачи генерал Крымов должен был выделить одну бригаду с артиллерией в Ораниенбаум [c.342] и, по прибытии туда, потребовать от Кронштадтского гарнизона разоружения крепости и перехода на материк. Согласие министра-председателя на разоружение крепости Кронштадта и вывод его гарнизона последовало 8 августа, я доклад об этом Морского генерального штаба с резолюцией министра-председателя был представлен начальнику штаба Верховного главнокомандующего при письме адмирала Максимова”.

Таков путь теплой компании заговорщиков против революции и ее завоеваний.

Правительство Керенского не только знало весь этот адский план, но само принимало участие в его выработке и вместе с Корниловым собиралось провести его в жизнь.

Савинков, тогда еще управляющий военным министерством, открыто заявляет об этом, причем это его заявление, известное всем, никем еще не опровергалось.

Вот оно:

“Я считаю долгом для восстановления исторической точности заявить, что я, по поручению министра-председателя, просил у вас (у Корнилова) конный корпус для обеспечения проведения в жизнь военного положения в Петрограде и для подавления всяких попыток возмущения против Временного правительства, откуда бы они ни шли...”

Кажется, ясно.

Знала ли о плане Корнилова партия кадетов?

– Несомненно, да.

Ибо центральный орган этой партии, газета “Речь”, накануне корниловского восстания усиленно распространял провокаторские слухи о “большевистском восстании”, расчищая тем самым дорогу корниловскому вторжению в Петроград и Кронштадт. [c.343]

Ибо представитель партии кадетов, г. Маклаков, “самолично” участвовал, как это видно из “записки” Корнилова, во всех переговорах между Савинковым и Корниловым о планах вторжения в Петроград. Насколько нам известно, Маклаков не занимал тогда никакого официального поста при или во Временном правительстве, – в качестве кого же мог он участвовать в этих переговорах, как не в качестве представителя своей партии?

Таковы факты.

Наша партия была права, утверждая, что правительство Керенского есть правительство буржуазной контрреволюции, опирающееся на корниловщину и отличающееся от последней лишь некоторой “нерешительностью”.

Наша партия была права, утверждая, что идейные и политические нити контрреволюции сходятся в Центральном комитете партии кадетов.

Если контрреволюционный план питерских и могилевских заговорщиков не удался, то в этом надо винить не Керенского и Корнилова, или Маклакова и Савинкова, а те самые Советы, “разогнать” которые собирались они, но устоять против которых оказались они не в силах.

Теперь, когда корниловцы оправились, прокравшись к власти при помощи соглашателей, вопрос о борьбе с Советами снова ставится на очередь. Рабочие и солдаты должны помнить, что если они не поддержат Советы в их борьбе против правительства корниловцев, они рискуют попасть под железную пяту военной диктатуры. [c.344]

 

Диктатура империалистической буржуазии

 

Что такое “коллективная диктатура”, установить которую сговорились заговорщики против революции, Корнилов и Милюков, Аладьин и Филоненко, Керенский и кн. Львов, Родзянко и Савинков? В какие политические формы хотели они облечь эту диктатуру?

Какие политические учреждения считали они необходимыми для того, чтобы поставить и наладить “коллективную диктатуру”?

Предоставим слово документам.

“Ген. Корнилов спросил Филоненко, не считает ли он, что единственным выходом из создавшегося тяжелого положения может быть только провозглашение военной диктатуры. Филоненко ответил, что, мысля о диктаторе реально, при теперешней обстановке может себе представить его лишь в лице ген. Корнилова. Против единоличной диктатуры Филоненко выдвинул такое возражение: сам ген. Корнилов не обладает достаточным знанием политической обстановки и потому при его диктатуре воцарилось бы то, что принято называть камарильей. Демократические и республиканские круги должны будут пойти против этого и, следовательно, против единоличной диктатуры. Ген. Корнилов. Что же делать, когда правительство не принимает никаких мер? Филоненко. Выход может быть найден в образовании директории. Из состава правительства необходимо выделить малый военный кабинет, в который должны войти люди исключительной силы воли, при непременном участии в этом кабинете, который может быть назван “советом народной обороны” или как-либо иначе – дело не в названии, – Керенского, ген. Корнилова и Савинкова, Этот малый кабинет должен поставить своей первейшей задачей оборону страны. В таком виде проект директории должен быть принят правительством. Корнилов. Вы правы. Необходима директория и как можно скорее...” (“Новое Время”). [c.345]

И дальше:

“Был набросан проект “совета народной обороны”, с участием Верховного главнокомандующего, в качестве председателя, А.Ф. Керенского – министра-заместителя, г. Савинкова, ген. Алексеева, адмирала Колчака и г. Филоненко. Этот совет обороны должен был осуществить коллективную диктатуру, так как установление единоличной диктатуры было признано нежелательным” (“Общее Дело”).

Итак, директория – вот та политическая форма, в которую должна была облечься “коллективная диктатура” Корнилова – Керенского.

Теперь ясно для всякого, что, создавая директорию после неудавшегося корниловского “мятежа”, Керенский проводил иными средствами ту же самую корниловскую диктатуру.

Теперь ясно для всякого, что, высказываясь на известном ночном заседании за директорию Керенского, престарелый ЦИК голосовал за контрреволюционный план генерала Корнилова.

Теперь ясно для всякого, что, защищая с пеной у рта директорию Керенского, мудрецы из “Дела Народа”, сами того не замечая, предавали революцию, на радость явным и скрытым корниловцам.

Наша партия была права, утверждая, что директория есть замаскированная форма диктатуры контрреволюции.

Но на одной директории “далеко не уедешь”. Мастера контрреволюции не могли не понимать, что “править” страной, вкусившей плоды демократизма, при помощи одной лишь директории, без какого-нибудь “демократического” прикрытия – нельзя. “Коллективная диктатура” в форме директории – да! Но зачем ее оголять? Не лучше ли прикрыть ее каким-нибудь [c.346] “предпарламентом”? Пусть живет и болтает “демократический предпарламент”, – лишь бы государственный аппарат находился в руках директории! Известно, что стряпчий Корнилова, г. Завойко, агент неизвестной фирмы в Лондоне, г. Аладьин и друг Милюкова “сам” Корнилов – первые выдвинули проект “предпарламента”, как опоры и ширмы директории, “ответственной” (не шутите!) перед этим “предпарламентом”.

Предоставим слово документу.

“Настаивая на создании директории, ген. Корнилов и его окружающие не мыслили ее вне ответственности перед страной. М.М. Филоненко является одним из наиболее убежденных сторонников выдвинутого Аладьиным проекта о представительном органе, перед которым до созыва Учредительного собрания правительство должно быть безусловно ответственным. В этот представительный орган, по мысли Аладьина, должны были войти 4-я Гос. дума (без правого крыла и с исключением всех ее бездеятельных членов), левые элементы первых трех дум, делегация от Центрального исполнительного комитета С.Р. и С.Д. (без ограничения представительства от партий) и 10–20 наиболее видных революционных деятелей, как Брешко-Брешковская, Кропоткин, Фигнер и др., кооптированных в состав представительного органа самим органом. Таким образом идея “предпарламента” возникла впервые у А.Ф. Аладьина” (“Новое Время”).

Итак, “предпарламент” – вот тот “представительный орган”, который должен был составить “демократическую” опору для “коллективной диктатуры” Корнилова – Керенского.

“Предпарламент”, как орган, перед которым “ответственно” правительство “до созыва” Учредительного собрания, “предпарламент”, который будет заменять Учредительное собрание до созыва последнего; “предпарламент”, который заменяет Учредительное собрание, если [c.347] созыв последнего отсрочивается; “предпарламент”, который дает “юридическое основание” (ликуйте, юристы!) отсрочить созыв Учредительного собрания; “предпарламент”, как средство срыва Учредительного собрания, – в этом весь смысл контрреволюционного “демократизма” заговорщиков против революции.

Теперь ясно для всякого, что, “санкционируя” созываемый через два дня корниловский “предпарламент”, Керенский лишь исполняет иными средствами тот же самый контрреволюционный план заговорщиков против революции.

Теперь ясно для всякого, что, организуя “предпарламент” и совершая для этого ряд подлогов, Авксентьевы и Даны работали на явных и скрытых корниловцев, против революции и ее завоеваний.

Теперь ясно для всякого, что, крича об Учредительном собрании и укрепляя в то же время корниловский “предпарламент”, мудрецы из “Дела Народа” работают на срыв Учредительного собрания.

Ученики Корнилова – это все, на что оказались способными “ответственные” болтуны на “Демократическом совещании”, Церетели и Черновы, Авксентьевы и Даны.

 

Первый вывод

 

Из рассмотренных выше документов видно, что “в деле Корнилова” мы имеем дело не с “мятежом” против Временного правительства, и не с простой “авантюрой” честолюбивого генерала, а с форменным заговором против революции, с заговором, организованным и строго продуманным. [c.348]

Организаторы и вдохновители заговора: контрреволюционная часть генералитета, представители партии кадетов, представители московских “общественных деятелей”, наиболее “посвященные” члены Временного правительства и – не последние по значению! – некие представители неких посольств (о них “записка” Корнилова умалчивает).

То есть все те, которые с “восторгом” встречали Корнилова на Московском совещании, как “признанного вождя России”.

“Заговор Корнилова” есть заговор империалистической буржуазии против революционных классов России, против пролетариата и крестьянства.

Цель заговора: разгром революции и установление диктатуры империалистической буржуазии.

Были разногласия между заговорщиками, но разногласия мелкие, количественные. Выражались они в “темпе правительственных мероприятий”: Керенский хотел действовать осторожно и с оглядкой, а Корнилов “пер напрямик”. Но в основном все они сходились: установление диктатуры империалистической буржуазии в виде “коллективной диктатуры” директории, прикрытой для обмана простаков “демократическим” предпарламентом.

В чем состоит характерная черта диктатуры империалистической буржуазии?

Прежде всего в том, что такая диктатура есть господство воинствующего и эксплуатирующего меньшинства над трудящимся и жаждущим мира большинством. Прочтите “записку” Корнилова, пересмотрите “переговоры” с членами правительства: там говорится о мерах для подавления революции, говорится о путях для укрепления буржуазного строя и продления [c.349] империалистической войны, но нет там ни одного слова о крестьянах, требующих землю, о рабочих, требующих хлеба, о большинстве граждан, жаждущих мира. Более того, вся “записка” построена на том предположении, что необходимо держать массы в железных тисках, а бразды правления должны быть в руках кучки диктаторов.

Во-вторых, в том, что диктатура империалистической буржуазии есть диктатура закулисная, тайная, прикрытая, рассчитанная на обман масс. Познакомьтесь с “запиской” и поймете, с каким усердием старались гг. заговорщики скрыть свои черные планы и закулисные махинации не только от масс, но и от своих сослуживцев и партийных “друзей”. Для обмана масс был состряпан план “демократического” предпарламента, ибо о каком демократизме может быть речь при смертной казни в тылу и на фронте? Для обмана масс была сохранена “Российская республика”, ибо о какой республике может быть речь при всевластии группки из пяти диктаторов!

Наконец, в том, что диктатура империалистической буржуазии есть диктатура, опирающаяся на насилие над массами. Никакой другой “верной” опоры, кроме систематического насилия над массами, нет и не может быть у такой диктатуры. Смертная казнь в тылу и на фронте, милитаризация заводов и железных дорог, расстрелы – таков арсенал этой диктатуры. “Демократический” обман, подкрепляемый насилием; насилие, прикрываемое “демократическим” обманом, – таковы альфа и омега диктатуры империалистической буржуазии.

Заговорщики хотели установить в России такую именно диктатуру. [c.350]

 

Второй вывод

 

Мы далеки от того, чтобы усматривать причину заговора в злой воле отдельных героев. Мы также далеки от того, чтобы объяснять заговор властолюбием его инициаторов. Причины контрреволюционного заговора кроются глубже. Их нужно искать в условиях империалистической войны. Их нужно искать в потребностях этой войны. Политика наступления на фронте, усвоенная в июне месяце Временным правительством, – вот где нужно искать основу, подготовившую заговор контрреволюционеров. Везде, во всех воюющих государствах, политика наступления в атмосфере империалистической войны вызывала необходимость упразднения свобод, введения военного положения, установления “железной дисциплины”, ибо при максимальных свободах немыслимо безнаказанно гнать массы в бойню, затеянную хищниками мира. Россия не могла быть в этом отношении исключением.

Под давлением империалистических клик, отечественных и союзных, в июне провозглашается наступление на фронте. Солдаты отказываются молча идти в наступление. Начинается расформирование полков. Эта мера оказывается недействительной. Армия признается ввиду этого “небоеспособной”. В интересах “поднятия боеспособности” армии Корнилов (и не только Корнилов!) требует закона о смертной казни на фронте, запретив предварительно митинги и собрания солдат. Солдаты и рабочие в тылу протестуют против этого, поощряя возмущение солдат на фронте. В ответ на это [c.351] фронтовые генералы при поддержке буржуазии требуют распространения смертной казни в тылу, милитаризации заводов и железных дорог. План диктатуры и заговор является лишь логическим развитием этих мер. Такова краткая история “восстановления железной дисциплины” и развития контрреволюции, картинно изложенная в “записке” Корнилова. Контрреволюция пришла с фронта, возникнув на почве потребностей наступления в условиях империалистической войны. Заговор имел целью организовать и оформить уже имевшуюся контрреволюцию, распространив ее на всю Россию.

Третьеиюньские зубры царской Думы знали, что делали, когда требовали еще в начале июня “немедленного” наступления в тесном общении с союзниками. Они, испытанные дельцы контрреволюции, знали, что политика наступления неизбежно повлечет за собой контрреволюцию.

Наша партия была права, предупреждая тогда в своем заявлении на съезде Советов, что наступление на фронте грозит революции смертельной опасностью.

Вожди оборончества, отклонившие заявление нашей партии, лишний раз доказали свою политическую незрелость и идейную зависимость от империалистической буржуазии.

Что же из этого следует?

Вывод один. Рассматриваемый заговор есть продолжение контрреволюции, возникшей из потребностей империалистической войны и политики наступления. Пока есть эта война и такая политика – будет и опасность контрреволюционных заговоров. Для того, чтобы оградить революцию от такой опасности – нужно [c.352] прекратить империалистическую войну, нужно уничтожить возможность политики наступления, нужно завоевать демократический мир.

 

Третий вывод

 

Корнилов и его “сообщники” арестованы. Организованная правительством следственная комиссия ведет дело “в спешном порядке”. Временное правительство изображает собой верховного судью. Корнилову и его “сообщникам” предоставлена роль “мятежников”. Публике из “Речи” и “Нового Времени” – роль защитников Корнилова. “Суд будет интересный”, – говорят любители новостей. “Суд даст много важных разоблачений”, – глубокомысленно замечает “Дело Народа”.

Против кого мятеж? Конечно, против революции! Где же она, революция? Конечно, во Временном правительстве, ибо мятеж поднят против Временного правительства. Из кого же состоит эта самая революция? Из “неизменного” Керенского, из представителей партии кадетов, из представителей московских “общественных деятелей” и из одного сэра, стоящего за спиной этих джентльменов. Первый голос: “Но там не хватает Корнилова?”. Второй голос: “Причем же тут Корнилов: ему ведено сидеть на скамье подсудимых”...

Опустим, однако, занавес. Корнилов действительно организовал заговор против революции. Но он был не один. У него были вдохновители в лице Милюкова и Родзянко, в лице Львова и Маклакова, в лице [c.353] Филоненко и Набокова. У него были сотрудники в лице Керенского и Савинкова, в лице Алексеева и Каледина. Разве это сказка, что эти и подобные им джентльмены спокойно гуляют теперь на свободе, и не только гуляют на свободе, но и “правят” страной по конституции “самого” Корнилова? У Корнилова была, наконец, поддержка со стороны русской и англо-французской империалистической буржуазии, во имя интересов которой “правят” теперь страной все эти корниловские сотрудники. Разве не ясно, что суд над одним Корниловым является жалкой и смешной комедией? С другой стороны, как привлечь к суду империалистическую буржуазию, эту главную виновницу заговора против революции? Мудрые ремесленники из министерства юстиции, – разрешите!

Дело, очевидно, не в комедийном суде. Дело в том, что после корниловского выступления, после громких арестов и “строгого” следствия, власть снова “оказалась” целиком и без остатка в руках корниловцев. То, чего добивался Корнилов силой оружия, постепенно, но неуклонно проводится в жизнь стоявшими у власти корниловцами, хотя и иными средствами. Даже корниловский “предпарламент” ввели в жизнь.

Дело в том, что после благополучной “ликвидации” заговора против революции мы снова “оказались” во власти штаба заговорщиков, того же Керенского и Терещенко, тех же представителей партии кадетов и “общественных деятелей”, тех же сэров и сэроподобных генералов. Не хватает Корнилова, но чем хуже Корнилова сэр Алексеев, без которого не обходится ни одно важное государственное дело и который собирается, [c.354] оказывается, представлять на конференции Согласия не то Россию, не то Англию?

Дело в том, что терпеть дальше это “правительство” заговорщиков нельзя.

Дело в том, что доверять этому “правительству” заговорщиков нельзя без риска подвергнуть революцию смертельной опасности новых заговоров.

Да, суд нужен над заговорщиками против революции. Но суд не комедийный и фальшивый, а действительный и народный. Суд этот состоит в том, чтобы лишить власти империалистическую буржуазию, во имя интересов которой подвизается нынешнее “правительство” заговорщиков. Суд этот состоит в том, чтобы произвести коренную чистку власти снизу доверху от корниловских элементов.

Выше мы говорили, что без окончания империалистической войны и завоевания демократического мира невозможно оградить революцию от заговоров контрреволюции. Но пока у власти стоит нынешнее “правительство”, нельзя и мечтать о демократическом мире. Для того, чтобы добиться такого мира, надо “снять” эту власть и “поставить” новую.

Для этого нужно передать власть в руки новых, революционных классов, в руки пролетариата и революционного крестьянства. Для этого нужно сосредоточить власть внутри массовых революционных организаций, внутри Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Эти классы и эти организации, и только они, спасли революцию от корниловского заговора. Они же обеспечат ей победу.

В этом и будет состоять суд над империалистической буржуазией и ее агентами – заговорщиками. [c.355]

 

Два вопроса

 

Первый вопрос. Несколько недель назад, когда скандальные разоблачения о заговоре власти (не Корнилова, а власти!) против революции стали впервые появляться в печати, большевистская фракция внесла запрос в ЦИК, обращенный к бывшим членам Временного правительства периода “корниловской эпопеи”, к Авксентьеву и Скобелеву. Запрос интересовался теми показаниями, которые по долгу чести и обязанностям перед демократией должны были дать Авксентьев и Скобелев по вопросу о разоблачениях, направленных против Временного правительства. Запрос нашей фракции в тот же день был принят Бюро ЦИК и, таким образом, он стал запросом “всей революционной демократии”. С тех пор проходит месяц, разоблачения сыплются за разоблачениями, одни других скандальней, а Авксентьев и Скобелев, набрав в рот воды, продолжают молчать, как будто это их не касается. Не находят ли читатели, что пора этим “ответственным” гражданам вспомнить об элементарных правилах простой порядочности и отозваться, наконец, на запрос, обращенный к ним “всей революционной демократией”?

Второй вопрос. В самый разгар новых разоблачений правительства Керенского “Дело Народа” призвало читателей “претерпеть” это правительство, “ждать” до Учредительного собрания. Конечно, забавно слышать теперь речи о “претерпении” из уст людей, собственными руками создавших это правительство для “спасения страны”. Неужели они для того только и создавали [c.356] правительство, чтобы скрепя сердце “претерпеть” его “на короткое время”?.. Но что значит “претерпеть” правительство Керенского? Это значит отдать судьбы многомиллионного народа в руки заговорщиков против революции. Это значит отдать судьбы войны и мира в руки агентов империалистической буржуазии. Это значит отдать судьбы Учредительного собрания в руки неусыпных контрреволюционеров. Как назвать “социалистическую” партию, связавшую свою политическую судьбу с судьбой “правительства” заговорщиков против революции? Говорят о “наивности” вождей партии вееров. Говорят о “близорукости” “Дела Народа”. Нет сомнения, что “ответственные” вожди эсеров не страдают отсутствием этих “добродетелей”. Но… не находят ли читатели, что наивность в политике есть преступление, граничащее с предательством?

 

“Рабочий Путь” №№ 27, 28 и 30;

4, 5 и 7 октября 1917 г.

Подпись: К. Сталин

[c.357]